Карен Эриксон

Манфред, пилот с обветренным лицом и вечно закопченными перчатками, каждое утро проверял обшивку своего триплана в ангаре под Берлином. Рядом копошился механик Карл, вытирая руки о промасленный фартук: *"Општифт снова гнет стабилизатор, — ворчал он, — хоть на колени становись, чини".* В кантине Эрих, новичок с дрожащими пальцами, слушал байки ветеранов о ночных вылетах над Верденом. Вечерами Манфред писал сестре в Дрезден, пряча письма под стопкой карт с пометками *"зенитки у
В старом пригороде, где фонари мигают реже, чем надо, компания из пяти подростков — Джина в кожаном жакете, Марк с разряженной рацией, младшая Лиза, вечно жующая жвачку, и братья Томми с Энди — натыкаются на заброшенный особняк у железной дороги. В подвале, пахнущем плесенью и бензином, Энди пинает ржавую банку: *«Чё, боитесь? Тут же даже крыс нет»*. Марк включает фонарик, луч выхватывает стену с облупившимися символами. Лиза наступает на доску с треснувшим стеклом — под ней фотография 1927