Владимир Волков

Петя Бачей, в потёртой рубахе с закатанными рукавами, прячет свёрток с листовками под пузырём с квасом. Его друг Гаврик, в кепке набекрень, щурится от солнца: *«Чертов жандарм у рыбных рядов крутится — через черепаший базар пойдём»*. Они ныряют в узкие дворы Молдаванки, обгоняя телеги с арбузами. В кармане у Гаврика — дохлый голубь для кошки Маруси, чтоб отвлечь дворника. На Приморском бульваре, протискиваясь между матросами в тельняшках и дамами с кружевными зонтиками, Петя слышит обрывки
Артём Громов, слесарь пятого разряда с завода «Красный пролетарий», каждое утро закуривает «Беломор» у проходной, пока ждет смену. Его отец, Иван Семёнович, фронтовик с орденом Красной Звезды на пиджаке, ворчит за завтраком: «Опять сапоги в мазуте? Восемь лет как Победу отпраздновали, а ты всё как партизан». Артём молча доедает яичницу с тушёнкой, пряча под столом порванную клеенку. После смены он тащит Виктора, электрика из соседнего цеха, в гараж за хлебозаводом — чинят списанный «Иж-49»,
Рюдзи, самурай с потёртым лезвием катаны, каждое утро выходил к колодцу в деревне Курамаэ, поправляя запачканный сажей хаори. В хижине за его спиной дымилась жаровня с адзуки — бобы пригорали, но ему было не до того. Староста Макото, сгорбленный, как сухая ветка, принёс весть: банда Торадзи снова требовала мешки риса и девочку-сироту из приюта при храме. «Они забрали мою дочь в прошлый раз, — прошептал старик, сжимая рукав Рюдзи. — Твои ученики разбежались. Почему ты ещё здесь?» Самурай молча