Ольга Жулина

В деревне Глазово Николай Петренко, плотник с обветренными руками, пытается вернуть бывшую жену Лидию. Она работает в местном клубе — красит декорации к спектаклю, пахнет клеем и масляной краской. «Степан дверь в сельсовете чинил, полдня болтал о твоём новом муже, — бросает Николай, переступая порог. — А ты веришь?» Лидия отворачивается, поправляет платок на волосах. У колодца треснувшее ведро валяется в крапиве — они вместе его купили на ярмарке в 65-м. Соседка Мария, в клетчатом фартуке,
В провинциальном городке под Ленинградом семиклассник Сергей Громов мастерит авиамодель в подвале Дома пионеров. Рядом Оля Семёнова, в клетчатом фартуке, паяет транзисторы для радиопульты — руки в царапинах от проволоки. "Смотри, пропеллер задевает стабилизатор", — бурчит Миша Котов, перебирая моторчик от пылесоса «Чайка». На столе — банка циакрина, обломки бальзовых реек, схема с пометкой "Секретно". Вечерами ребята тайком пробираются на заброшенный аэродром, где ржавые
Джюра, рыжеволосый паренёк лет десяти, пасёт овец на выжженных холмах возле кишлака. Его отец, Тахир, плотник с обветренным лицом, мастерит деревянные чаши под навесом из козьей шкуры. «Считай овец, — хрипит он, забивая клин в треснувшую черешню, — а то опять волк утащит». Мать, Лейла, красит руки хной у глиняного очага, ворчит на пыль, оседающую на лепёшках. Вечером Джюра прячет за пазуху краденый кусок сахара, слушает, как соседи за глинобитной стеной спорят о новых тракторах. «Наши предки
Анна, корреспондент из московской газеты «Вестник», замечает подозрительные платежи в отчете строительной компании. За чашкой остывшего кофе в кафе на Тверской она говорит коллеге Максиму: «Смотри, тут миллионы ушли на несуществующие материалы. Кто-то крышует». Максим, перебивая смс от главреда, щурится: «Ты уверена? Это же Петров, его везде пиарят как мецената». Тем временем в съемной квартире Анны на Профсоюзной ее соседка Катя, студентка-дизайнер, рисует плакаты для митинга — фоном гудит
Знаешь, как иногда в кино любовь вспыхивает буквально из ничего — будто спичка в кромешной тьме? Вот эти двое… Ну, как Ромео с Джульеттой, только вместо балконов — окопы, а вместо семейных распрей — война. Всего четыре дня! Четыре дня, чтобы пройти весь путь от «ты кто?» до «я умру без тебя». И ведь веришь каждому их взгляду — потому что за спиной свистят пули, а завтра может не наступить. Но тут-то и начинается самое противное. Он цепляется за жизнь, как за последний парашют: «Мы должны