Нил Диксон

Джейкоб, сварщик с обгоревшими пальцами, каждое утро пробивался через вонь мазута к цеху №4. За ланчем Лина, лаборантка в засаленном халате, тыкала в потрепанный журнал учета: «Смотри — вчерашняя партия свинца исчезла. И Беннетт с третьего этажа тоже». За углом котельной Сайрус, инженер с желтыми от никотина зубами, ронял в лужу масла ключ от заброшенных доков: «Не ваше дело, пацан. Закрой глаза, и доживешь до пенсии». Ночью треск мониторов в архиве вывел Лину на записи 1979 года — списки
В Париже 1840 года сыщик-любитель Огюст Дюпен, в пальто с вытертыми локтями, разглядывает труп мадам Л’Эспанэ на третьем этаже дома №7. Рядом — её дочь Камилла, лицо в синяках, горло перерезано бритвой. "Окна заперты изнутри, — бормочет Дюпен, поднимая с пола обрывок газеты. — Но дверь выломали. Зачем?" Его приятель-медик, Поль Рено, щупает холодные запястья: "Соседи слышали голоса — мужской и женский. Потом крик на неизвестном языке". На полу — две мешка с золотом,
В доках Ист-Энда Лондона Томми, 19-летний грузчик с обветренными руками, натыкается на ящик с маркировкой «КВ-7» во время ночной смены. Его подруга Лина, студентка-химик, расшифровывает этикетку: «Кобальт-60, период полураспада – 5 лет». В кармане у Томми замиравший пейджер — сообщение от брата-журналиста: *«Не трогай груз из порта. Молчи. Они уже едут»*. На рассвете в кафе «У Мэгги» Лина тычет пальцем в газету: «Взорвалась лаборатория в Гринвиче… Там тоже был КВ-7». За окном грузовик с
Милан Ковач, физик из белградского университета, ночами ковыряется в самодельной установке для ускорения частиц, собранной из списанного оборудования. В углу лаборатории валяется пустая коробка от рахат-лукума, подарок студентки на прошлой неделе. «Смотри, Аница, — тычет он в график на экране, — тут всплеск энергии при 3:14, но детекторы пустые. Как дырка в данных». На следующий день в чикагском офисе Эмили Брайт, агент ФБР с потёртым значком на ремне, разглядывает фото исчезнувшего коллеги: на
Эмили, бывшая учительница биологии, и Джекс, механик с татуировкой якоря на запястье, прячутся в заброшенной школе под Бирмингемом. Они разбирают консервы с истёкшим сроком годности — тушёнку 2016 года, банку персиков. Джекс чинит рацию, отбрасывая в сторону сгоревший транзистор: «Если не поймаем частоту «Красного креста» до заката, будем жевать корни, как в прошлый раз». Эмили рисует на стене карту радиационных зон мелом — возле старого завода уровень зашкаливает. Ночью они слышат рёв
Представляешь, только-только Шарп нашел своё тихое счастье в нормандской глуши — ферма, яблони в цвету, Люсиль с её смехом, от которого даже старые стены будто молодели. Эх, мог бы и остаться там, забыть про сабли да мушкеты... Да только Наполеон, как чёрт из табакерки, снова полез на трон! А наш-то Шарп — ну не умеет он спокойно сидеть, даже когда жизнь наконец улыбнулась. Сердце солдата, что поделать. Вот и пришлось срываться с места, хоть и душой болит — опять в мундир полковника влезать. И