Тони Сэмпсон

Эпир, сын Одиссея, сидит на каменистом берегу Итаки, чинит сети с потрепанными краями. В доме Пенелопа, в платье с выцветшими узорами, отмахивается от женихов: «Хлеб испечен, вино на столе — но пир не для вас». Тем временем Одиссей, заросший, с обожженной солнцем кожей, спорит с хриплым корабельщиком Филотеем у причала на Коркире: «Торгуешь гнилыми досками? Этот плот развалится до заката!» Вместо денег бросает ему медный кубок с трещиной — последнее, что осталось от троянской добычи. На острове
Эдди крутил в руках ржавый болт, сидя на покосившемся заборе у стройплощадки. "Слушайте, сегодня мы делаем батут из покрышек и старых простыней", — хрипел он, указывая на груду хлама за сараем Рольфа. Эдд в очках с заклеенной оправой тут же начал чертить схему на обрывке газеты: "Трение и вес не сбалансированы, но если добавить пружины от матраца…" Эд, размазывая желе с бутерброда по подбородку, перебил: "А можно вместо батута построить курятник? Там будут подушки, и
Знаешь, есть такой упитанный котейка – обожает поспать, набить пузо и витать в облаках. Но блин, соседи вокруг него – просто беда! То ли детишки-сорванцы, то ли такие же хвостатые проказники – только успевай уворачиваться от их «шуток». Ну а наш толстячок? Да он же огонь! Носится за ними, будто ракета на кошачьем корме, выдумывает хитрые фишки – то приманку из тунца устроит, то в кусты засядет как спецагент. Но честно – иногда такое чувство, что они его специально заводят, как игрушку. Ну а