Лора Грин, шериф с потёртым кожаным ремнём на талии, копается в архивах ратуши. Её брат Итан, в рваной худи и с фонарём в руке, нашёл подвал за заброшенным кинотеатром «Старлайт» — внутри ржавые цепи и детские ботинки 80-х. «Ты вообще спал эту ночь?» — Лора щурится, разглядывая фото пропавшего в 1987 мальчика. Итан тычет пальцем в пятно на снимке: «Смотри, тут же тот же символ, что на стене в лесу». За окном свистит ветер, а Мэйбл из кафе на углу ставит им кофе с корицей, бормоча: «Опять ваше
Джейн Морган, 42 года, ведет прием в кабинете на втором этаже кирпичного здания в районе Сильвер-Лейк. На столе — чашка кофе с облупившейся надписью «Лучшая мама», подарок дочери-подростка Софи, которую она воспитывает одна. Клиенты приходят с разным: водитель такси Алекс, который после ДТП не может сжать руль без дрожи, каждую сессию мнет в руках бумажную салфетку. «Когда тормознул, стекло посыпалось, как конфетти, — говорит он, — только кровь вместо блесток». Джейн записывает: «ассоциации —
Лора Хартли, психотерапевт с пятном от кофе на рукаве пиджака, принимает в кабинете на третьем этаже дома 1870-х постройки. Окно приоткрыто — доносится гудение автобуса с Оксфорд-стрит. Эмили Кларк, 22 года, студентка-биолог, сжимает ключ от общежития в кармане джинс: «Вчера опять проснулась от того, что кто-то стучит в дверь. Проверила — на ковре лежал мой старый плюшевый заяц. Его сожгли два года назад». Лора записывает «рецидив после поджога» в блокнот с облупившимся углом. В соседней