Эльхам Али

Аднан копался в старых папках отца в угловом офисе на улице Аль-Хамра, когда Мухаммед ворвался с чемоданом, еще пахнущим аэропортом Стамбула. "Ты видел эти долги?" — Аднан швырнул распечатку с красными цифрами. "Продаем дом. Иначе компания рухнет". Мухаммед, поправляя очки, уперся ладонями в стол: "Этот дом мама до последнего мыла сама. Ты хочешь его отдать под отели?" За окном гудели такси, а на подоконнике остывали три стакана несладкого кардамонного кофе —
Аиша, 17 лет, втирает пятно от хны на полу глиняного дома, пока бабушка Фатима вяжет крючком шерстяной коврик. «Ты опять не выключила свет в кладовой?» — бормочет старуха, не поднимая головы. За окном, в поселке Аль-Ула, верблюдник Халид разгружает мешки с финиками, споря с торговцем о цене. Ночью Аиша просыпается от шепота за стеной — слова сливаются с шуршанием песка по железной ставне. «Они зовут тех, кто слаб душой», — Фатима хватает внучку за запястье, когда та пытается выйти во двор.
Ахмед, 12 лет, каждое утро бежит в школу мимо лавок Сук-аль-Мубрак, обходя грузовики с арбузами. Его рюкзак, перевязанный бечевкой, трещит по швам: внутри — учебник по математике, банка хумуса от матери и сломанный компас, который он пытается починить неделю. На перемене Фатима, его соседка по парте, тычет пальцем в его чертежи: «Опять рисуешь эти вышки? Нефть — скучно!» Ахмед хмурится: «Папа там работает. Скоро и я смогу…» После уроков они с Юсефом ищут в пустыре пропавшего козленка бабушки
Лейла аль-Харири, 24 года, возвращается в Джидду после шести лет учебы в лондонской консерватории. Ее отец, Ахмед, владелец автосервиса на улице Короля Фейсала, встречает дочь с холодным молчанием. «Ты думаешь, эти струны накормят тебя?» — бросает он, разглядывая виолончель в черном чехле. Лейла селится в комнате с детскими фото на стенах и треснувшим окном, через которое доносится гул мопедов. По утрам она заваривает кардамовый кофе, пока младшая сестра Фатима, в хиджабе с вышитыми ромашками,