Эмма, 27 лет, ассистентка продюсера в небольшой студии на окраине Лос-Анджелеса, каждое утро начинает с проверки списка задач в потрёпанном блокноте. Её стол завален папками с надписями «Монтаж V2» и «Кастинг – срочно», рядом — термос с холодным кофе. В перерыве между звонками арендодателям из-за сорванных съёмок в Гриффит-парке она спорит с Джейком, осветителем в заляпанной краской куртке: «Карен хочет сменить локацию на завтра, а у нас даже генераторы не готовы». В пятницу вечером, пока
Каждую ночь после пар Хирото вытирал липкую стойку в закусочной дяди на Третьей улице, запах жареного масла въелся в фартук. Его мать, Митико, кашляла за ширмой в подсобке, пряча от сына пустые флаконы лекарств. «Сколько можно?» — рычал дядя, швыряя в него мокрые тряпки, когда Хирото просил аванс. На мосту через осушенный канал Юми, медсестра из муниципалки, делила с ним холодный рис: «Твой отец… он всё ещё платит тем людям?» — спрашивала она, пока её кроссовки болтались над ржавыми перилами.
Маркус, квотербек из Далласа, каждое утро начинает с пробежки по пыльным улицам своего района, где соседи уже выстроились у киоска с кофе. Его жена Эмили, фотограф-фрилансер, снимает местные свадьбы, но в альбомах прячет старые снимки Маркуса в школьной форме — до того, как контракт с «Ястребами» превратил его жизнь в череду тренировок и интервью. В баре «Койот» с потрескавшейся неоновой вывеской Джейсон, его агент, заказывает виски со льдом и втирает Маркусу про сделку с букмекерами: *«Ты им