Никуко, полноватая женщина за сорок, таскает ящики с скумбрией в портовой таверне «Урасима». Ее дочь Кикурин, пятнадцать лет, после школы закатывает рукава, чтобы вытереть липкие столы. «Опять ты разлила сакэ на фартук?» — бросает Никуко, выжимая тряпку в ведро с рыбьей чешуей. Дом их — покосившаяся хибара с треснувшим окном, заклеенным газетой. По вечерам Никуко жарит кальмаров на ржавой сковороде, а Кикурин ворчит: «Соседи опять смеются, когда ты орешь на кошек во дворе». Однажды Кикурин
Театр «Акацуки» в пригороде Осаки. Юки Араши, худрук с вечно перепачканной краской курткой, каждое утро начинает с проверки аварийных выходов. Его ассистентка, Нао Фудзита, 22 года, в очках с треснувшей линзой, таскает за ним папку с расписанием репетиций. «Опять лампочки в софитах перегорели», — бормочет электрик Такуми, закусывая резиновый провод. В гримерке третьего этажа актриса Рин Мори хлопает дверью: «Костюм для «Снежной королевы» сидит как мешок!» Портной Исаму швыряет ножницы в угол,