Санни Доенч

Эмили и Дэвид Росс перетаскивают коробки в кирпичный особняк под Бостоном, купленный за бесценок. Люси, их восьмилетняя дочь, находит в шкафу третьего этажа коробку с выцветшими письмами 1972 года: *"Они не уйдут, пока не заберут детей"*, — дрожит её рука, показывая отцу строки. На кухне, где треснула кафельная плитка, Дэвид смеётся: «Призраки — лучшие соседи. Хоть шума не делают». Но к утру на стене гостиной появляются цифры «3-17-9», выведенные сажей. Соседка, миссис Гловер,
Знаешь, иногда попадаются фильмы, которые цепляют не сюжетом, а каким-то внутренним ритмом. Вот эта история... Ну, ты помнишь, про ту девушку, которая будто разговаривает с миром через движение? Меня до сих пор мурашки бегут, когда вспоминаю, как камера ловит её порывистые жесты — то резкие, как удар ветра в лицо, то плавные, будто она гладит воздух ладонями. Честно, я сначала думала: «Опять про преодоление и слезливый хэппи-энд». Ан нет! Там всё не так прилизано. Героиня огрызается, ошибается,
Вот, представь: сидишь ты вечером на диване, чиллишь перед телеком, как вдруг — бац! — в дверь ломится какой-то тип в жутковатой маске и втирает тебе, что твоя бывшая жена с новым кавалером заживо закопаны где-то в лесу. И кислорода у них, между прочим, на час с копейками. Ну обалдел, да? Джек, бедолага, вообще в ступор впал — они же с женой уже годами как корабли в ночи, даже к ее новому бойфренду привык. Но тут вдруг как скрутит: а вдруг она всё ещё жива? А если эти двое правда там, под