Лени Бредервельд

Джеки, рыжая официантка с татуировкой комара на запястье, каждое утро открывает кафе *De Zon* на окраине Роттердама. Вчерашние круассаны она подогревает в микроволновке, пока Опьен, ее сосед с третьего этажа, в кожаной куртке и с подбитым глазом, пытается завести мопед у помойки. «Слушай, дай мне сигарету, а то вчера Кис надрал мне задницу из-за долга», — бормочет он, переминаясь на месте. Джеки бросает ему пачку *Lucky Strike* через окно, зная, что он не вернет. По вечерам они сидят на ее
Йорис, 14 лет, в синей ветровке с выцветшим принтом амстердамского трамвая, каждый день после школы забегал в лавку старьевщика Хенка на улице Overtoom. Там, между стопками потрепанных комиксов и коробкой ржавых велосипедных звонков, он нашел медный фонарь с гравировкой «XVII». «Эй, старик, почем эта штука?» — спросил он, перебивая Хенка, который чистил трубку ножом для открывания писем. «Бесплатно, если уберешь паутину с витрины», — буркнул тот. Дома, протирая фонарь тряпкой от пыли с запахом
Лиза ван Дейк, детектив из Роттердама, находит в канале возле старого причала тело мужчины с выжженным на груди символом — переплетёнными крестом и полумесяцем. В кармане жертвы — записка на голландском: *"Дитя пламени очистит путь"*. Её напарник, Тим ван Берг, замечает, что шнурки на ботинках мертвеца завязаны двойным узлом, как у моряков. Лиза вспоминает: так же завязывал шнурки её брат Йохан перед исчезновением десять лет назад. В участке она натыкается на дело 2012 года — фото
Лис, рыжая семнадцатилетняя девчонка с выцветшей краской на ногтях, каждое утро клеила листовки на стены школьного туалета в Роттердаме. «Собрание в 14:00, кабинет 3Б. Спасите кружок». Йонас, новенький в потёртой кожаной куртке, случайно застал её за этим. «Ты тоже против закрытия арт-класса?» — спросила она, сунув ему в руки пачку стикеров. Он кивнул, не сказав, что его отец — директор, который решил заменить художественные мастерские курсами кодирования. Нора, лучшая подруга Лис, в это время
Лотте, детектив из амстердамского отдела по тяжким преступлениям, находит в кармане окровавленного плаща, связанного с делом о поджоге в районе Йордаан, обрывок чека из аптеки. «Смотри, Йорис, — тыкает пальцем в дату, — это за два дня до смерти Герман». Ее напарник, перебирая бумаги на столe с остатками вчерашней пиццы, бормочет: «Может, совпадение?» Лотте игнорирует его, едет на велосипеде по узкой улице возле канала Принсенграхт, сравнивает почерк в рецепте с записками сестры, найденными в ее
Ян чистит ржавый якорь на причале Роттердама, пока его сестра Лиза сортирует селёдку в пластиковые контейнеры. "Завтрак опять из консервов?" — бросает он, вытирая руки о промасленную куртку. На складе порта они находят потёртый дневник с координатами — 52°N, 4°E — и странным рисунком трёхмачтового судна. Ларс, их сосед-океанолог, щурится через очки: "Это не наше время... Паруса стиля XVIII века". В таверне "Мокрый песок" старый рыбак Корнелис хрипит, разминая
Представь: туманное утро над каналами Амстердама, вода отражает серое небо, будто сама река затаила дыхание. В таком городе легко поверить в легенды. Вот и Лиза, переехавшая сюда из провинции, сначала смеялась над историями о призраке в старом замке на окраине. Но потом начала видеть её — девушку в платье XVII века, с лицом, скрытым вуалью, и руками, испачканными чем-то темным. «Галлюцинации от недосыпа», — убеждала себя Лиза, пока однажды та не появилась прямо у её окна, прошептав: «Они снова
Представьте тихий голландский островок, где все друг друга знают, дождь стучит по крышам, а в кафе у пристани тусят местные рыбаки. Кажется, идиллия? Как бы не так. Стоило группе туристов исчезнуть в тумане, как спокойствие порвалось, будто парус в шторм. Местный шериф, вечно с сигаретой в зубах, пытается сохранить лицо, но в глазах — паника. А ещё эта странная семья из старого маяка: мать-одиночка с дочкой-подростком, которая вдруг начала шептаться с призраками прошлого. Все тут друг на друга