В пригороде Хельсинки врач Ээро Лахти замечает, что пациенты хосписа умирают быстрее прогноза. Он находит в журнале учета повторяющиеся пометки синим карандашом — «E-13» — рядом с именами умерших. В подсобке, между коробками с бинтами и пузырьками морфина, медсестра Лина Пелтонен ворчит коллеге: «Опять этот код… Ты не видела, кто ставит?» Ээро подслушивает разговор, позже находит в кармане халата чужой ключ-карту от морга. На автобусной остановке возле больницы Ээро сталкивается с санитаркой
Анна, в синей куртке с потрепанными манжета, каждое утро толкала заклинившую дверь подъезда, чтобы успеть на автобус до больницы в Йоэнсуу. Дочь Лиза, 12 лет, в красных варежках, которые всегда теряла, ждала на остановке, рисуя узоры на замерзшем стекле школьного автобуса. «Сегодня вернусь к восьми», — говорила Анна, поправляя дочери шарф. «Ты так говорила в понедельник», — бурчала Лиза, тыкая пальцем в снег. Вечерами Анна стирала окровавленные бинты в раковине, пока Лиза разогревала готовые
Ээро, 14 лет, перетаскивает коробки из ржавого автобуса в домик с облупленной синей краской под Хельсинки. Отец умер в прошлом месяце – сердечный приступ во время ночной смены на заводе. В кармане куртки завалялась конфета «Фацер», половинка которой прилипла к обёртке. Лина, соседка в зелёном пуховике с оторванным капюшоном, тычет пальцем в прорубь: «Лёд ещё держится, но если провалишься – вытащу сама. У нас тут верёвки в сарае гнилые». Она бросает окунь в ведро, рыба бьёт хвостом, разбрызгивая
Ээро, бывший механик с обветренными руками, ютился с женой Лииной и дочкой Майей в двухкомнатной хрущевке на окраине Хельсинки. Лиина, убирая крошки с пластикового стола, бросала: «Снова соляркой пахнет. У соседей окна закрывай, а то жалуются». Майя, 14 лет, рисовала в углу на подоконнике — единственном месте, где не висели чьй-то постиранные носки. По вечерам Ээро чинил мотороллеры во дворе, пока Лиина торговала вяленой рыбой на рынке Хаканиеми. Разбитая плитка на кухне, треск радиатора и