Джейкоб Рейнольдс, археолог с обветренной кожей и привычкой жевать мятные леденцы во время расшифровки карт, находит в перуанской деревне Ла-Эсмеральда обломок керамики с трезубцем, выцветшим от времени. Его ассистентка Лина Мартинес, в очках с толстыми линзами и с неизменным блокнотом в рюкзаке, сравнивает узоры с архивными фото на ноутбуке: «Здесь тот же символ, что и в письменах майя из Гватемалы. Но Кроу утверждал, что это подделка». Джейкоб прячет артефакт в холщовый мешок, пока местные
Лора и Дэвид только въехали в пентхаус на 45-м этаже башни «Серебряный пик», когда их дочь София устроила сцену у лифта. «Ты видел, как они на меня смотрят?» — шипела она, сжимая растрепанный учебник по химии. На следующее утро Елена, жена управляющего хедж-фондом, «случайно» разлила кофе на новую сумку Лоры в холле. «Ой, извините, я думала, вы уже привыкли к *такому* уровню сервиса», — бросила она, поправляя кольцо с сапфиром. Её сын Люк, щелкая скейтбордом о мраморный пол, позвал Софию
Лейла, 17 лет, рылась в ржавом холодильнике заброшенной закусочной где-то в Неваде. Нашла банку персиков 2018 года — крышка вздулась. «Съешь сам, если не боишься», — бросила она Джейкобу, своему сводному брату. Тот, не отрываясь от карты с трещиной посередине, пробормотал: «Здесь ещё отметка — шахта «Чёрный ястреб». Может, там вода?» За окном пыльная буря скручивала пластиковый пакет в танце. В углу Томми, парень с обожжённой рукой, пытался разжечь костёр из старых газет. Его собака, Бандит,
Представь парня, который вернулся в свой родный город после лет тишины — не потому что хотел, а потому что сбежать уже не получалось. Всё вокруг будто застыло: та же заправка с треснувшим неоном, соседи, которые тыкают пальцами в спину, шепчутся о его «темном прошлом». А он? Он пытается вписаться, как старая виниловая пластинка в эру стриминга. Работает в автомастерской, пачкает руки машинным маслом, но каждую ночь его преследуют обрывки воспоминаний — то ли сны, то ли проклятие. Знакомо, да?