Лиза Вагнер

Лиза Шмидт, 27 лет, каждое утро протирала очки от пара кипящего кофе в крохотной кухне своей берлинской квартиры. На работе в городской библиотеке она сортировала картотеку, пока пожилой коллега Фриц не сунул ей потрепанную папку с грифом «1944». «Спроси у старика Вольфа с Шлоссштрассе, — пробурчал он, — он трезвее меня вчерашнего». Вместо обеда Лиза брела через рынок у Александерплац, жуя булку с сыром, когда к ней пристроился Йенс в потертой косухе: «Ты же та, что ищет чертежи бункера? Покажу
Лена, 34 года, переезжает в квартиру на третьем этаже старого берлинского дома с треснувшими плитками в ванной. В первый же день она сталкивается с Томасом, соседом снизу, который ковыряется в трубах возле общего бассейна во дворе. «Опять протечка?» — бросает Лена, поправляя коробку с книгами. «Каждый понедельник, как часы», — бормочет он, не поднимая головы. Бассейн, обложенный синей мозаикой, становится центром стычек: дети Софи, 29 лет, орут по утрам, играя с мячом, а Йонас, 41 год, владелец
В Берлине Лиза Мюллер, 27 лет, разбирает коробки в антикварной лавке *Schatten und Licht* и натыкается на потёртый дневник 1940-х с пометкой *K.Z. E-42*. Чернильные пятна скрывают часть записей, но фраза *"кристалл не ломает свет, а мнёт время"* повторяется трижды. За чашкой кофе с штрейзелем в кафе *Kranzler* она показывает находку Томасу Беккеру, студенту-архитектору, который рисует в блокноте орнаменты разрушенной синагоги. "Тут про какой-то эксперимент с призмами, — бормочет
Лена Шульц, медсестра в берлинской клинике Шарите, каждое утро торопливо собирает четырёхлетнюю Миру в садик на Лихтенбергерштрассе. Её муж Томас, учитель математики из гимназии имени Эйнштейна, вечно забывает положить в рюкзак дочки бутерброды с паштетом. «Чёрт, опять автобус 240 ушёл!» — бормочет Лена, поправляя сползший носок Миры, пока та ковыряет крошки от штоллена на сиденье трамвая. Воспитательница фрау Хофман встречает их у дверей группы с поджатыми губами: «Она опять не притронулась к