Наш ребенок (2018)

Лена Шульц, медсестра в берлинской клинике Шарите, каждое утро торопливо собирает четырёхлетнюю Миру в садик на Лихтенбергерштрассе. Её муж Томас, учитель математики из гимназии имени Эйнштейна, вечно забывает положить в рюкзак дочки бутерброды с паштетом. «Чёрт, опять автобус 240 ушёл!» — бормочет Лена, поправляя сползший носок Миры, пока та ковыряет крошки от штоллена на сиденье трамвая. Воспитательница фрау Хофман встречает их у дверей группы с поджатыми губами: «Она опять не притронулась к компоту. И молчит весь день, даже когда Леон толкнул её на площадке».

Вечером Томас пытается разговорить Миру, раскладывая перед ней старые фото из Тиргартена — девочка тычет пальцем в снимок с вороной, но вместо слов щёлкает языком. «Может, это из-за того инцидента в лифте?» — Лена нервно сминает чек из аптеки, где купила успокоительные капли. В субботу они везут Миру к логопеду доктору Вайсу в многоэтажку на Франкфуртер-аллее. Пока ребёнок рисует круги красным карандашом, специалист спрашивает о семейных ссорах: «После новогоднего фейерверка она начала вздрагивать от звонка микроволновки?» Томас переглядывается с женой — в памяти всплывает их крики в ночь на 1 января, разбитая кружка с логотипом «Динамо».