Первая мировая война поселяет в душах солдат страх и безысходность. Молодое поколение отправляется на фронт для защиты своей страны. Забыв о привычной жизни и прежних радостях, недавние студенты, метающие о светлом будущем, вынуждены взять в руки оружие и побывать в аду. Счастливые и жизнерадостные воины не подозревают с какими физическими и эмоциональными сложностями придется столкнуться. Практически не видавшие жизни, они брошены в самый эпицентр жесточайших боев, где рвутся снаряды и гибнут
Первый труп нашли в Кройцберге, возле разбитой скамейки в парке Горлицер. Детектив Ларс Бреннер, 52 года, в мятом плаще, щурился на календарный листок, приколотый булавкой к груди жертвы — Грегора Хофмана, таксиста с татуировкой совы на шее. «Опять февральская дата обведена, — сказала София Мейер, его напарница, поправляя очки. — В прошлом году в Штутгарте так же было». Ларс молча доел берлинер, оставив сахарную пудру на папке с фотографиями. В кармане Хофмана нашли билет на несостоявшийся
Лука, криминалист из Цюриха, нашёл в дымоходе старого шале обгоревший блокнот с записями на ретороманском. На каждой странице — координаты горных троп, перечёркнутые фамилии: *Штайнер, Мюллер, Бертольд*. На следующий день в деревне Мюррен нашли тело часовщика Герхарда с клочком бумаги в кулаке: *«Они слышат через стены»*. Лука связал почерк с блокнотом, пока Эльза, местная гидролог, показала ему ржавые трубы возле водопада — внутри налипли перья птиц и обрывки газет 1980-х. «Это не дымоходы, —
Лена, 23 года, каждое утро открывает кафе *Schwarze Wolke* в Берлине возле вокзала Шпандау. Замечает, что тени от проезжающих поездов стали задерживаться на стенах дольше обычного, будто прилипают. Её младший брат Юлиан, студент-физик, смеётся: «Ты опять не спала? Смотри, даже сахар в твоём эспрессо кристаллизуется в странные узоры». Однажды вечером, вынося мусор, Лена видит, как бродячий пёс сливается с тенью от фонаря, оставляя на асфальте горячий след в форме спирали. Записывает координаты в
Ленц Вольф, худощавый парень в потертой кожаной куртке, каждое утро брал кофе с корицей в крошечной пекарне возле станции *Gesundbrunnen*. Его ноутбук, заляпанный наклейками анархистских групп, всегда был открыт на схемах городской электросети Берлина. «Ты снова копался в трансформаторе на *Ostkreuz*?» — спросила Эрика Браун, детектив с привычкой жевать леденцы со вкусом мяты, протягивая ему фото подожженного фургона с логотипом энергокомпании. Ленц усмехнулся, доставая из кармана флешку с
В гараже за закопченными окнами, в районе Шёнеберг, Леннарт Шульц ковырялся в двигателе Opel Kadett 1987 года. Ржавый радиатор протекал, оставляя лужицы антифриза на бетоне. Юлиус Беккер, его сосед с рыжими патлами, притащил коробку с запчастями с разборки: «Слушай, в пятницу на старом аэродроме Темпельхоф гонки. Ставка — пять тысяч. Влезешь?» Фрида, сестра Юлиуса, втиснулась между капотами, протянула Леннарту паяльник: «Блок управления перепрошить надо, иначе на поворотах вынесет». Леннарт
Лена Шульц, библиотекарь из Кройцберга, каждое утро замечала странные трещины на стенах старого здания. В подвале, между пыльными томами XIX века, она нашла дневник ботаника Альбрехта с засушенным листом внутри. «Тигельный завод, 1989» — надпись на обложке. В тот же день Марк, её сосед-энергетик, столкнулся со сбоями в трансформаторе на Лихтенбергской подстанции. «Там, где кабели уходят под землю, температура зашкаливает, будто что-то греется изнутри», — сказал он за ужином, разглядывая карту
Лена, барменша из кафе на углу Ораниенштрассе, каждый вечер протирала стойку винным раствором, пока не нашла в старом ящике для чайных пакетиков потёртый конверт с готическим шрифтом. "Франц Шульце, 1944 год. Это же адрес через два квартала", — пробормотала она, разглядывая пятна на бумаге. Её сосед Томас, аспирант-архивист с вечным пятном от кофе на рубашке, пришёл на запах жареных сосичек и застыл у двери: "Там, внизу под метро, есть бункер. Не из туристических". Они
В промозглом Берлине Лина, 19 лет, моет полы в кафе *Schwarze Katze*, пряча шрам на шее под шарфом. Её кошка Мурка царапает мешки с кофейными зёрнами, пока хозяйка шепчет: *"Тише, а то Шульц опять ворчать будет"*. По дороге домой через заброшенный район Фридрихсхайн она натыкается на раненого парня у мусорных контейнеров. *"Держишься за живот, а кровь изо рта – классика"*, — хрипит он, вытирая губы рукавом кожанки. Лина тащит его в свою квартиру над прачечной, где тот,
Карл Мюллер, ефрейтор с обожжёнными пальцами от постоянной возни с патронными лентами, вполголоса спорит с Эрихом Брауном, санитаром, который тащит за собой ящик с бинтами, залитыми йодом. Они бредут через выжженную деревню под Лейпцигом, где в разбитых колодцах плавают обрывки писем. «Ты уверен, что перевязочные тут ещё есть?» — Карл пинком отшвыривает пустую гильзу. Эрих молча указывает на полуразрушенную церковь, где на алтаре валяется проржавевший котелок с консервами. За стеной слышен
Лена Шульц, медсестра в берлинской клинике Шарите, каждое утро торопливо собирает четырёхлетнюю Миру в садик на Лихтенбергерштрассе. Её муж Томас, учитель математики из гимназии имени Эйнштейна, вечно забывает положить в рюкзак дочки бутерброды с паштетом. «Чёрт, опять автобус 240 ушёл!» — бормочет Лена, поправляя сползший носок Миры, пока та ковыряет крошки от штоллена на сиденье трамвая. Воспитательница фрау Хофман встречает их у дверей группы с поджатыми губами: «Она опять не притронулась к
Знаешь, есть один сериал, который врезался в память — про ту самую диверсию в Норвегии во время войны. Ну, когда группа отчаянных ребят пыталась уничтожить завод по производству тяжёлой воды. Если честно, я сначала даже не врубился, зачем она вообще нужна, пока не погуглил: оказывается, нацисты пытались сделать свою ядерную бомбу. Жуть, да? А представь, какие нервы были у этих диверсантов — пробираться через снега, подрывать всё под носом у немцев… Что круто — история не однобокая. Тут тебе и