Джейкоб, лениво помешивая сахар в эспрессо, закатывает глаза на реплику Лены о биоэтике. Они сидят в «Гринвич Кафе» на 5-й авеню — за угловым столиком с треснувшей мраморной столешницей. Лена, в растянутом свитере поверх рубашки, тычет пальцем в помятый экземпляр «Шока будущего», цитируя Фуко. Маркус, закинув ноги на соседний стул, перебивает: «Твой стартап по утилизации дронов вообще легален?» — бросает он, разминая плечо со свежей татуировкой в виде уравнения Эйлера. Эмили, разбирающая
Джейкоб, психотерапевт за тридцать, снимает квартиру в Сан-Франциско с видом на пожарную лестницу. Его клиенты — подростки вроде Лизы, которая моет руки до крови, боясь бактерий, или Калеба, не выходящего из дома после нападения бродячей собаки. «Если я коснусь дверной ручки, моя кожа сгниет?» — спрашивает Лиза, сжимая в ладони флакон с антисептиком. Джейкоб записывает симптомы в потрепанный блокнот, пока его кофе остывает. По вечерам он заклеивает щели в окнах скотчем — с тех пор, как услышал,
В Маунтинтауне, заросшем соснами, Эдит ковыряется в гостевой книге, выискивая сплетни. Ее муж Сэм чинит треснувшую ступеньку на крыльце, ворча: "Опять эти туристы с собаками — весь пол в грязи". В книге — кривые рисунки (какой-то гость изобразил кота в шляпе), пятно от виски на странице 12 и запись: "Джессика, если найдешь это — я в баре у реки. Прости. Майкл". На прошлой неделе пара из Чикаго устроила скандал из-за потерянного обручального кольца, а пенсионерка Марджори
Знакомьтесь с Питером Ньюманом — парнем, который благодаря какой-то дурацкой опухоли проскочил подростковый возраст как поезд метро, даже не заметив. И вот теперь, после операции, его накрывает волной гормонов так, будто все 15 лет задержки выстрелили разом. Три недели? Да это же настоящий эмоциональный дрифт на грани фола! Представьте: вчерашний «вечный ребенок» вдруг обнаруживает, что женские колени — это чертовски гипнотизирующий объект для созерцания, а случайный комплимент от баристы в