Эрика Пинкетт

Ама, 28 лет, с утра замешивает тесто для коконте в крохотной пекарне на окраине Аккры. Над прилавком виснут связки красного перца, а из динамиков соседнего магазина бьют Highlife-ритмы. Вечером, вытирая пот с лица, она разворачивает конверт от кузины Эфуа: «Чикаго. Нужны руки для цветочного магазина. Билет уже куплен». Мать Амы, перебирая фасоль в пластиковой миске, хрипит: «Там снег, доча. Ты даже пальто не носила». Ама молча крутит в руках билет — на углу надорванный, будто его кто-то
Лайла, перебирая коробки в подсобке кафе «Красный Ключ», нашла старую карту Чикаго с пометками маркером — линии метро, пересекающиеся под парком Миллениум. Маркус, её брат, сразу узнал почерк отца: «Он помешался на этих тоннелях после увольнения. Говорил, что под городом что-то двигается». Джесс, их соседка-хакер, втиснулась в разговор, жуя пончик: «Двигается? Может, крысы? Или ваши папины призраки?» К вечеру они уже спустились в заброшенную станцию на Лейк-стрит. Маркус светил фонариком на
Джейк Морган, механик из промзоны Чикаго, ковыряется в двигателе BMW клиента, когда звонит сестра Лиза. «Опять задержали свет в квартире, — шипит она в трубку. — Ты же знаешь, как Сара боится темноты». Его племянница, астматик, с прошлой зимы спит с ингалятором под подушкой. Джейк откладывает гаечный ключ, вытирая руки об промасленную тряпку. Вечером он заходит в бар «Красный крюк», где его друг детства Майк, грузчик с татуировкой якоря на шее, разливает дешевое пиво. «Надо вломиться на склад
Лена, студентка-историк из Бостона, случайно находит в архиве городской библиотеки зашифрованное письмо 1923 года, подписанное инициалами «Р.К.». Вместе с Маркусом, соседом по общежитию, который взламывает университетскую сеть ради спортивного интереса, они расшифровывают текст — это инструкция по входу в подвал заброшенной типографии на окраине Бэк-Бэй. Там обнаруживают комнату с картами, где отмечены точки поджогов и исчезновений за последние сто лет. «Кто вообще верит в эти коды?» — бормочет