Джейк Морган, детектив с пятном от кофе на воротнике рубашки, находит в кармане убитого курьера ключ от склада в Бруклине. Вместо наркотиков или оружия там — папка с фотографиями мэра Нью-Йорка, Эверетта Кларка, в компании подростков из закрытого приюта "Рассвет". «Ты даже представить не можешь, во что вляпался», — бормочет Джейк, разглядывая снимок, где Кларк держит за плечо девочку в рваной куртке. Параллельно Элла Рейес, журналистка, получает анонимный файл с аудиозаписью: голос,
Эмили копала землю у корней сосны, когда лопата звякнула о ржавый медальон с выцветшей надписью «Клара, 1954». Засохшая грязь осыпалась с цепи, пока она протирала находку рукавом футболки. В тот же вечер Джейк, застрявший на кухне с горой грязной посуды, услышал шепот из колодца за столовой — голос повторял «найди меня» между скрипом ведра на ветру. «Ты тоже это слышишь?» — спросил он у Эмили, когда та принесла консервы для ужина. Она молча кивнула, сжимая медальон в кармане шорт. Вожатый Кайл,
Роли, рыжеволосый копирайтер с привычкой жевать жвачку со вкусом лайма, сталкивается с Кэролайн — арт-директором в очках в черепаховой оправе, которая вечно опаздывает на планерки из-за пробок на Бруклинском мосту. Их офис в Манхэттене пахнет старым принтером и лавандовым спреем от стресса. «Твой баннер для кафе «Бинз» выглядит, как психоделический кошмар», — бросает Роли, разглядывая её макет на экране. «А твой текст про «аромат утра» звучит, будто его писал чат-бот 2007 года», — огрызается
Лора и Дэвид только въехали в пентхаус на 45-м этаже башни «Серебряный пик», когда их дочь София устроила сцену у лифта. «Ты видел, как они на меня смотрят?» — шипела она, сжимая растрепанный учебник по химии. На следующее утро Елена, жена управляющего хедж-фондом, «случайно» разлила кофе на новую сумку Лоры в холле. «Ой, извините, я думала, вы уже привыкли к *такому* уровню сервиса», — бросила она, поправляя кольцо с сапфиром. Её сын Люк, щелкая скейтбордом о мраморный пол, позвал Софию
Джейк Марлоу, 19 лет, моет двигатель в гараже «Быстрых Шин» в Молин-Сити, когда тренер Рико звонит с новостью: скауты из Лос-Анджелеса приедут на местный стадион в четверг. Джейк стирает масло с рук тряпкой, пахнущей бензином, вспоминает, как три года назад сломал локоть, бросив мяч со скоростью 92 мили в час. Теперь его фастбол едва дотягивает до 85. «Ты всё ещё левша, — хрипит Рико в трубку. — Они этого не знают». По вечерам Джейк швыряет камни в ржавую бочку за трейлером матери — левой
В Бруклине Лиза, 25-летняя бариста, каждое утро заклеивает скотчем трещину в своей синей кружке с надписью «Лучшая сестра». Коллега Сара, разминая затекшие плечи, бросает: «Опять экономишь? Купи новую — у Джо на углу долларов пять». Лиза молча помешивает пенку в капучино для клиента в костюме, думая о просроченной аренде за крошечную студию над автомастерской. Вечером на лестнице её ждет младший брат Дэниел в растянутом свитере: «Лиз, прости… Я взял твои наушники. Заложил у Тони». Она хватает
Представьте — рождественский балет, искрящийся снег за окнами, а за кулисами... что-то жуткое ползёт по стенам. Вот так и началась эта история с Адрианой — та вроде как звездой стала, заполучив главную партию в «Щелкунчике», а вместо цветов и аплодисментов получила сплошные взгляды-ножи из-за кулис. И ладно бы просто зависть! Но нет, тут всё закрутилось не по-детски: то зеркала в гримёрке сами собой трескаются, то из-под сцены будто шепоток доносится. А она, бедолага, даже понять не может,