Лена, пекарша с рыжими волосами, вечно перепачканными в муке, обнаружила, что партия малиновых кексов в её берлинской лавке на Шлоссштрассе начала шевелиться. «Йонас, они жужжат!» — крикнула она своему соседу-студенту, который забежал за чёрным кофе. Тот, роняя учебник по биохимии, тыкнул вилкой в сладкую горбушку. Из неё брызнула липкая начинка, а из-под шкафа выполз десяток миниатюрных кексов с изюмными глазами — они грызли провода от миксера и оставляли за собой крошки, похожие на цемент. К
Лена Штрауб, 28 лет, младший повар в берлинском ресторане *Zur Goldenen Pfanne*, каждое утро начинала с проверки поставок. Её брат Томас, владелец небольшой фермы под Потсдамом, привозил яйца в корзинах, перевязанных жёлтым шпагатом. «Опять трюфели задержали?» — бросала Лена, вытирая руки о запачканный мукой фартук. Шеф-повар Марк Вебер, 45 лет, бывший мишленовский повар, требовал идеальных пропорций: «Два грамма соли, не больше, или омлет превратится в резину». В подсобке, между стеллажами с
В маленьком баварском городке, где каждый знает, чья корова мычит, а чья сосиска воняет, закрутилась история одного мясника. Ну, типа, обычный парень — утром колбасы рубит, вечером пиво пьёт. Только вот в подвале у него не просто сардельки зреют, а целая лаборатория по «улучшению» мясопродуктов. Представь: ты стоишь за прилавком, улыбаешься пенсионеркам, а сам думаешь, как бы не переборщить с «специями», которые клиентов не то что сытят — вмазывают на раз. Соседи шепчутся: то ли он гений, то ли
Марта Шульц, хозяйка захудалого гастхауса в Ротенбурге, каждое утро с пяти замешивала капусту в дубовой кадке. «Сахар кладешь как на дрожжах, Лена!» — бросала она дочери, вытирая руки об передник с выцветшим узором. К четвертому пациенту в реанимации мюнхенской клиники доктор Вайс заметил закономерность: у всех нашли нити странного мицелия в легких, а в карманах — смятые чеки из «Zur Sauerkrautkönigin». Когда полиция опечатала кухню, 17-летний Томас нашел в дымоходе железную коробку с письмами
Представляешь, нашему Францу Эберхоферу жизнь вдруг как подкинёт адский коктейль из скуки, личных кошмаров и трупа на рельсах! Ты чувствуешь, как он буквально пропитан этим… сплином, что ли? Словно вчерашний кнедлик — с виду плотный, а внутри пустота. Его Сьюзи вот-вот грохнет дверью, работа в захолустье тянет из него жилы, а начальник — тот ещё фрукт, вечно ворчит, будто съел кислятины. А потом как гром среди ясного неба — пропадает директор школы, местный «любимец публики». На стене его дома