Такуя, мойщик окон в торговом центре Осаки, после смены замечает трещину на потолке своей каморки в 4,5 татами. Задвигая футон, он натыкается на картонную коробку с кассетой «Summer Wind» 1974 года. Вставляя её в плеер с отклеенной плёнкой, слышит смех и фразу: «Эй, осторожнее с моим саке!» — голос совпадает с записью в дневнике покойной бабушки. На следующее утро, протирая зеркало уборной, он видит в отражении бар «Акаито» с неоновой вывеской, которого нет на его карте. Пролезая через
Томона, слепой музыкант с бивой, ковыряет струны в углу рынка Киото. Его пальцы запоминают дорогу между лавками: тут воняет жареным угрём, там монах продаёт амулеты от «проклятия Хэйке». Однажды он натыкается на грубую ткань маски — это Ину-о, парень, лицо которого скрыто под деревянной оболочкой. «Ты тоже видишь их? — хрипит Ину-о, поправляя ремень. — Мёртвые шепчутся у реки каждую ночь». Томона щупает царапины на грифе инструмента: «Сыграй их историю. А я... найду ноты». Они бродят по
Хикари Мидзуно, 28 лет, в рваных джинсах и растянутом свитере, протирала очки салфеткой из-под суши-роллов, пока сортировала рукописи в токийском издательстве «Котохана». На столе валялись стикеры с пометками: «Глава 3 — логический провал», «Герой не мог знать о шторме 12-го числа». Рядом булькал электрочайник с надписью «Лучший корректор 2019». В лифте она столкнулась с Такуми Хирото, новым арт-директором, который двадцать лет назад, в детском саду Киото, делился с ней рисовыми шариками.
Като, владелец маленького кафе с выцветшими шторами и треснувшей плиткой на полу, замечает, что время зациклилось ровно на две минуты. В 18:03 посетитель в желтой кепке всегда проливает эспрессо, Нана, бариста с фиолетовым маникюром, роняет поднос, а из старого телевизора доносится обрывок фразы: *«…и это повторяется снова»*. «Ты видишь это?» — Като хватает ее за рукав фартука, пока та пытается собрать осколки чашки. Они экспериментируют: оставляют записки на салфетках, бросают ложки в