В маленькой деревне под Тарту, в обшарпанном доме с пахнущим плесенью подвалом, собрались родственники после смерти старого Юхана Саар. Его дочь Марге, парикмахер из Таллина, в джинсах с отслоившимся блестком, находит в комоде пачку писем 80-х с пометкой «Лейле». Младший брат Тынис, в засаленном свитере, тут же хрипит: «Сожги, это та шведка, из-за которой отец мать пил». На кухне тетя Хельги, разливая клюквенный морс, вспоминает, как Юхан выменял семейный велосипед на немецкий патефон: «Тынис,
Мартин, рыбак с острова Хийумаа, три дня чинит солярку в двигателе старой лодки «Кая». Дочь Лийз, в дождевике с выцветшим принтом лосося, приносит ему кофе в жестяной кружке: *«Если снова зальет цилиндры, продам эту ржавую банку на металлолом»*. Он молча ковыряет гаечным ключом в машинном отсеке, пахнет рыбой и бензином. Вечером на кухне с треснувшим кафелем Лийз листает письма из Таллинна — предложение работы в IT-стартапе. За окном маяк мигает через каждые десять секунд. На соседнем причале
Майя, девочка в клетчатом платье, копается в старом сундуке на чердаке дома у моря. Среди маминых писем и потёртых книг она находит тряпичную куклу с оторванной рукой. «Сипсик», — читает Майя вышитое имя на фартуке. Вечером, при свете керосиновой лампы, отец-рыбак чинит сеть, а Майя пришивает кукле новую руку из лоскута от своего платья. «Смотри, пап, она шевелит пальцами!» — отец хмурится: «Игрушки не оживают, дочка». Но Сипсик щиплет Майю за локоть, когда отец отворачивается. На следующий