Анка, студентка-программист из бухарестского общежития, натыкается в старом системном блоке на дискету с пометкой *L.P. 1987*. Сосед Драгош, разбирающий на балконе радиодетали, смеется: *«Ты в музее работать собралась?»*. Ночью, подключив адаптер к ноутбуку, она видит строки кода, повторяющие контуры карты Трансильвании. На следующее утро исчезает ее одногруппник Ливиу — в его комнате находят записку с координатами *46°46’N 23°35’E* и запачканный машинным маслом жетон завода *«Автозапчасть»*.
Ливиу, парень из трансильванской деревни Вранча, копался в сундуке на чердаке бабушкиного дома. Среди выцветших вышиванок и ржавых ключей нашел потрепанный дневник 1897 года с засушенным васильком между страниц. «Ингрид из Уппсалы — береги кольцо», — прочел он корявые строчки на румынском, пока за окном овчарка грызла кость. Соседка Мариуца, занесшая ему банку айвы, буркнула: «Твоя старуха в молодости переписывалась с какими-то шведами… Говорила, они кровь нашу за горсть серебра променяли». На
Знаешь, иногда я ловлю себя на мысли: а что вообще такое эта свобода? Вроде все о ней говорят — «быть собой», «не зависеть», «выбирать». Но когда пытаешься представить её в реальности, всё расплывается, как дым. Вот например: вчера стоял у окна, смотрел на голубей — они же вроде свободные? А потом подумал: да им хоть бы что, лишь бы крошки были. Или это тоже какая-то их «свобода» — радоваться малому? Мне иногда кажется, что мы путаем свободу с удобством. Типа: «О, у меня выбор из ста сортов