Андрей Мышкин, частный детектив с квартирой-конторой на первом этаже хрущёвки в Люберцах, разбирает череду мелких заказов. Пенсионерка Нина Семёновна, в растёртом голубом халате, умоляет найти кота Барсика: «Он на помойке шуршит, я знаю!» — тычет в окно дрожащим пальцем. Бизнесмен Артём Волков, пахнущий дорогим одеколоном, бросает на стол фото жены в обнимку с незнакомцем: «Этот урод из спортзала. Проверь, или я сам разберусь». Мышкин, поправляя потёртый шарф, копается в записях — на мониторе с
Артём, студент-радиофизик из Новосибирска, каждое утро просыпается под гул трамвая №14, который едет мимо его обшарпанной общаги. В кармане куртки — разряженный телефон и блокнот с формулами, где между интегралами вклеена фотография младшей сестры Кати. После аварии в институтской лаборатории (взрыв колбы с жидким азотом, запах гари) он замечает, что время вокруг него замедляется: капли дождя зависают, голуби застывают в прыжке. «Ты вообще слушаешь?» — спрашивает сосед по комнате Витя,
Представляешь, парень по имени Алексей впахивает сутками — крутит баранку, развозит пиццу, чтобы скопить на операцию отцу. Двенадцать часов в душном авто, грохот музыки из подержанной магнитолы, вечный запах расплавленного сыра… Ну, знаешь, эта карусель, когда жизнь будто застряла на паузе. И вдруг — бац! Очередной заказ, а в пустом доме на столе лежит конверт с его именем. Не «клиенту», не «курьеру» — именно ему. Руки дрожат, адреналин колом в горле — кто-то следит? Шутки такие… А потом в его
Знаешь, иногда кажется, будто все эти погоны и звания — просто карнавальные костюмы для взрослых. Ну вот представь: хоть ты там капитан с золотыми нашивками, хоть книжный гений вроде того бородача из учебников — в душе-то всё равно остаёшься тем самым пацаном, что гонял в футбол во дворе до темноты. Особенно зимой, когда снег хрустит под сапогами. Смотришь на красный отсвет фонаря в окне — и вдруг сердце ёкает: а ведь там, за заледеневшим стеклом, наверняка кто-то ждёт. Не конкретно тебя, нет.
Знаешь, иногда жизнь бьет так, что даже спустя годы не можешь отдышаться... Вот смотри: маленький Сережа, река, перевернувшаяся лодка. Отец вытащил его — жив, дышит. А мама с сестренкой... Нет, лучше не думать. Но как не думать, если это твое детство располосовано на «до» и «после»? Годы прошли, парень вырос. Вроде бы все нормально, а эта трещина внутри — ноет, особенно по ночам. И тогда он находит ее: девушка в трубке, голос как бальзам. Пишут, смеются, болтают до рассвета. Любовь? Да какое