Создатели драматического творения «Сопротивление» рассказывают о том, что произошло в далеком 1940-ом году на территории французских земель. Немецкие солдаты вторглись в великое государство ради того, чтобы запугать мирных граждан и установить собственные порядки. Бессердечные фашисты готовы уничтожить каждого, кто посмеет встать у них на дороге. Они невероятно жестоки и не чувствуют угрызений совести за творящийся беспредел. Гонениям подвергается не только взрослое население страны, но и
Рудольф - это человек, который несмотря на возраст, остается живым и энергичным. Он прирожденный оптимист и большой весельчак, который любит жизнь и все ее удовольствия. Этот мужчина, чьи лучшие годы уже давно остались в прошлом, все еще полон энергии и энтузиазма. Но, несмотря на все проблемы со здоровьем и седые волосы, Рудольф продолжает заводить романы на стороне, безразличный к чувствам своей законной супруги. Однажды, его непостоянство приводит к последствиям, которые он не мог
Гампи, энергичный и любопытный пёсик, неожиданно оказывается вынужден покинуть свой дом. Потеряв привычное тепло и уют, он отправляется навстречу неизвестности в поисках нового владельца и нового смысла жизни. На своём пути Гампи встречает самых разных людей — одни помогают ему с добротой и лаской, а другие ставят перед ним испытания, которые проверяют его смекалку и отвагу. Однажды, блуждая по улицам, он обнаруживает свою сестру, живущую у суровых хозяев, которые обходятся с ней жестоко.
Эржебет, детектив с привычкой добавлять ром в утренний кофе, копается в записях с камеры у мясной лавки на улице Ваци. На столе — фото трупа в сером пальто, найденного возле моста Свободы. «Ты точно ничего не упустил?» — Ласло, ее напарник, перебивает молчание, разглядывая окурок с помадой. В углу комнаты вьется запах жареного лука из соседнего кафе. Эржебет тычет пальцем в экран: «Вот он, в кепке с логотипом «Ференцварош». За ним — тень, возможно, женщина в платке». Ласло хрипит: «Проверим
Йозеф Барта, владелец подпольного клуба в районе Петржалка, каждую ночь пересчитывал выручку в подсобке, пахнущей сыростью и старыми сигаретами. Его сестра Катарина, бывшая медсестра, мыла стаканы за стойкой, бросая фразы вроде: «Опять Свобода звонил. Говорит, если до пятницы не отдашь долг, придет с ребятами». Йозеф молча прятал пачку евро в дырявый сейф за холодильником. На улице, у разбитого фонаря, его друг детства Лубо Главай торговал контрабандными сигаретами, попутно сливая инфу
Эмилия Главачова, двадцатитрехлетняя служанка в потрепанном фартуке, каждое утро протирала витражи в особняке на улице Капуцинской в Братиславе. Хозяин, Людовит Ковач — седой антиквар с привычкой щелкать костяшками пальцев, — однажды застал ее за изучением старых писем из ящика комода с выщербленными углами. *«Курва, не лезь, где не надо»,* — бросил он, хлопнув дверью, но забыл, что оставил ключ от чердака в замочной скважине. В подвале, пахнущем плесенью и консервами 80-х, Эмилия нашла
Вацлав, двенадцатилетний пражский школьник, находит в дедовом чердаке потёртый кожаный мешочек с обрывком карты и медным амулетом в форме волка. На обороте карты — надпись на чешском: *«Река Бероунка, дуб у переправы»*. В тот же день Зузана, его кузина из Братиславы, присылает фото похожего амулета с пометкой: *«Папа нашёл в старом сундуке. Знаешь, что это?»*. Вацлав, скрипя велосипедной цепью, решает ехать к ней, но сталкивается с Камилем, польским автостопщиком, который ищет в Кракове
Лука, итальянец с выцветшим пирсингом в брови, копался в серверах мэрии Праги, пока его напарница Эва из Будапешта пыталась сварить кофе в общежитии с проржавевшим краном. «Проклятье, опять перегорел предохранитель», — бросила она в пустоту, пиная ногой холодильник. Их свел анонимный заказчик из Братиславы: требовалось расшифровать цепочку писем 90-х, найденных в архиве заброшенной типографии. В письмах — чертежи странного механизма и фраза *«Škoda 25.11.1991 — это не машина»*. София, чешская
Тереза, учительница в пражской танцстудии на Вацлавской площади, каждое утро протирает зеркала тряпкой с резким запахом хлорки. Анета, ее подруга с детства, забегает перед репетицией в Национальном театре — натягивает розовые пуанты за кулисами, пока солистки перешептываются о ее «деревенской технике». «Мартин из кафе на углу опять спрашивал, когда ты придешь на тот самый кофе с кардамоном», — бросает Тереза, разбирая старые дискеты с записями чешского фолка для нового номера. Анета морщится:
В Будапеште, на задымлённой кухне панельного дома, 17-летняя Эржи Берег роется в старом сундуке отца. Под слоем газет 1989 года она находит потрёпанный дневник с меткой "Будайская крепость, шахта XIV" и ржавым ключом. На следующее утро, покупая лангош у уличного продавца на площади Ференца Деака, она сталкивается с одноклассником Габором Хеллером, чья куртка пахнет машинным маслом из отцовской автомастерской. "Тебе снились эти цифры? Четыре, ноль, четыре?" — спрашивает он,
Знаешь, такая история — парень, отец у которого весь город в почете, полицейский какой-нибудь начальник. А сын... Ну, киношколу ему не взять, хоть тресни! Сдавал экзамены раз, другой — всё мимо. Даже обидно становится: ну сколько можно-то? Все вокруг уже давно куда-то поступили, а он как будто в песок головой бьется. И ладно бы просто сидел дома, так нет же — взял да устроился в дорожную полицию. Фотографом! Щелкать аварии вместо того, чтобы кадры выстраивать. Ирония, да? Чувствую, отец ему
Представляете, в какой-то деревне в Венгрии народ вдруг додумался до гениального способа разбогатеть — на похоронах! Ну, точнее, на их полном отсутствии. Каждый день процессии с плакальщиками, гробом, цветами — антураж как в дорогом сериале. А покойников-то и нет! И ведь работало — деньги текли рекой, пока местные не зарвались так, что даже власти принюхались. Честно, смешно и жутко одновременно. Вот как они это провернули? То ли гроб с песком возили, то ли актеров нанимали — хотел бы я