Допущенная ошибка во время проведения спецоперации оборачивается трагическими последствиями для следователя убойного Ефремова. Он теряет лучшего друга, а сам лишается возможности видеть. Дмитрию приходится привыкать к другой жизни, решать сложные проблемы, в том числе и финансовые. Невзирая на случившееся, Дмитрий находит силы для дальнейшей розыскной деятельности, без которой не видит смысла. Оставшись наедине со своей бедой, он старается не терять надежду и стремится вернуться к прежней
Катерина Солнцева, блестящий специалист PR-агентства «Юнион», получает почти невыполнимую задачу — превратить мрачного и замкнутого судостроителя Колецова в мэра большого портового города. Колецов — личность скрытная, избегающая камер, полная противоположность нынешнему харизматичному мэру. Но Катерина решается на этот шаг ради высокой цели — убрать коррумпированного Головина, который разрушает город вредными производствами и гигантской свалкой. Приближаясь к Колецову, Катерина погружается в
Ирина была на вершине счастья. Любимый мужчина, Олег, сделал ей предложение, впереди их ждали подготовка к свадьбе и рождение ребёнка. Казалось, мечта становится реальностью, и жизнь улыбалась ей. Но в одно мгновение всё рушится. Олег попадает в страшную аварию. Когда он приходит в себя, оказывается, что память стёрта — он не помнит ни Ирины, ни их будущего вместе. Единственные образы, которые удержались в его разуме, — это бывшая жена Яна и их общий сын. Для Ирины это становится ударом. Она
Кирилл, инженер-программист из Питера, впервые заметил Аню в кафе на Невском — она роняла крошки от круассана на учебник французского. «Там опечатка, — ткнул он пальцем в её конспект, — не *château*, а *châtaigne*. Каштан, а не замок». Она засмеялась, поправила очки в синей оправе: «Значит, я три месяца учила, как варить варенье из дворцов?» Встречались по выходным: ходили в Эрмитаж спорить о импрессионистах, грелись чаем в её хрущёвке, где батареи гудели, как пьяные шмели. Однажды он подарил
Володя, младший брат Анны, нашел ее розовый дневник под кроватью в съемной однушке на окраине Перми. На последней странице — каракули синей шариковой ручкой: *«Если что — спроси у Лехи из “Города мастеров”»*. Он помнил этого Леху: коренастый мужик с татуировкой волка на шее, который чинил Анне сцепление в прошлом месяце. В автосервисе пахло мазутом и жареным луком из соседней забегаловки. Леха вытер руки об робу, бросил окурок в ведро с водой: «Она задолжала за ремонт. Сказала, вернет через
В небольшом доме под Смоленском встречаются две сестры — Ольга из Питера и Катя из-под Минска. Отец, Николай Петрович, после инсульта еле передвигается, и они вынуждены вместе разбирать завалы в его мастерской. Ольга, в строгом пальто и с кожаным портфелем, натыкается на коробку с письмами матери: «Ты помнишь, как она заставляла нас полоть грядки даже под дождём?» — спрашивает она, вытирая пыль с потёртого конверта. Катя, в выцветшем свитере и резиновых сапогах, достаёт из угла сломанный
Алексей, в замасленной спецовке, протирает станок в цеху. Отец, Иван Сергеевич, в кабинете с потрескавшейся краской на стенах, бросает папку на стол: «Опять брак в третьей смене. Ты за станком спал?» Вечером за кухонным столом, где чайник гудит на плитке, мать, Лидия Петровна, режет хлеб тонкими ломтями. Алексей тычет вилкой в холодную картошку: «Надоело, как робот. Хочу в институт подать». Отец хлопает ладонью по газете с кроссвордом: «Инженером? Ты гайки три года крутил, а не чертил». На
Сергей вытаскивал сети из мутной воды, пальцы вязли в водорослях. Лида сидела на причале, чинила старую корзину — лоза трескалась от сухости. «Сваришь уху?» — спросил он, кивая на трех окуней. Она молча протерла ладонью пятно на фартуке, встала, зацепив ведро с ржавым дном. В доме пахло рыбой и керосином: на кухне трещал радиоприемник, по столу полз муравей. На полке — фотография их отца в фуражке речника, пожелтевшая к 90-м. Вечером приехал мужчина в кожаном пиджаке, осмотрел сарай с
Антон, бывший программист с обветренными руками от ремонта в хрущевке, находит в кармане старой куртки записку: *«Ищи Никиту на Балтийской, 12. Он знал про тебя»*. Лида, соседка снизу, продавщица из круглосуточного магазина, признается за чаем с дешевым зефиром: «Он приходил ночью, спрашивал твой номер. Говорил, вы вместе в детстве лазили на заброшенную водокачку». На следующее утро Антон стоит у ржавой двери полуразрушенного цеха за Выборгской — внутри пахнет сыростью и машинным маслом, на
Сергей Михеев, водитель междугороднего фургона, возвращается в родную деревню под Тверью после звонка тети Гали: «Сарай рухнул, ящики с хламом отца промокли. Разберись, пока крышу новую ставить не начали». В доме с облупленными обоями он находит коробку из-под «Беломора», забитую письмами на немецком и фотографией молодого отца в форме НКВД. На кухне, разливая чай в треснувшую кружку с олимпийским мишкой, тетя бурчит: «Он после войны ни слова про службу. Однажды привез ту коробку, запер в комод
Лера, 19 лет, в рваной куртке с капюшоном, и её младший брат Витя, 14, бродят по заброшенной деревне под Кировом. У Леры в кармане — смятая фотография отца в военной форме и разбитый сотовый с одной попыткой звонка на номер «Скорой». Витя ковыряет ножом кору берёзы у полуразрушенной избы, где нашли окровавленную фуражку. «Тут печка ещё тёплая», — бормочет он, суя руку в золу. Лера достаёт из рюкзака банку тушёнки, пробитую гвоздём — последний подарок от соседа-алкоголика перед отъездом. На
Представь: маленький городок, затерянный среди виноградных холмов, где каждый знает друг друга в лицо, а сплетни разносятся быстрее, чем ветер с моря. Вот туда-то возвращается наш герой — парень лет двадцати, бросивший столичный вуз после скандала с преподавателем. В кармане — билет в один конец, в голове — бардак, а в сердце… Да черт его знает. Дома его ждет отец, вечно пьяный от безысходности, и полуразрушенная винодельня, которая когда-то кормила весь регион. А еще — детская любовь, теперь
Ольга, в кофейном пятне на блузке, перебирает бумаги в московском офисе на Тверской. Ей звонит мать Нина, учительница из Химок: «Помидоры в теплице подмёрзли, езжай в выходные — поможешь банки закрыть». В школе Нина поправляет очки с заклеенной дужкой, стучит карандашом по расстроенному роялю — ученик Саша фальшивит в «К Элизе». Вечером она развешивает мокрое бельё на балконе хрущёвки, соседка снизу кричит: «Опять капает! Я ж квартиру сняла недавно!». В деревне под Звенигородом бабка Лида в
Знаешь, история Киры — это как воронка из кошмара, которая засасывает всё глубже. Представь: только вчера был выпускной, банты, улыбки, а сегодня — Никита, этот гад, с которым она десять лет за одной партой сидела… И вот уже две полоски на тесте. Думала, сделает аборт — не смогла. Сердцем чувствовала: нельзя. А потом — бац! — мама на нервной почве умирает. Успела только шепнуть перед смертью: «Твой отец — московский бизнесмен Гарай». Ну вот, привет, папочка! А тут как грибы после дождя — мать
Знаешь эти вечные присказки вроде «Главное — чтобы милый был рядом» или «С милым и шалаш — дворец»? Веками нам втолковывают, мол, хватит одного-единственного принца. А если сердце ёкает сразу на двоих? Вот же дилемма! Представь Анку — девчонку, которая взяла да и переплюнула все бабушкины советы. Вместо того чтобы мучительно искать того самого, она нашла… да-да, сразу двух! С одной стороны — Сашка, романтик из тех, что стихи под луной читает и в каплях дождя признается в любви. С другой — Вова,
Представляешь, в участок однажды привозят девушку — вся в грязи, с бродягами. Но смотришь на неё — дорогущее кольцо на пальце, говорит как с обложки журнала. А она вообще ни бе ни ме — не помнит ни имени, ни как под мостом оказалась. Полицейские сначала думают: ну типичная потеряшка, щас родственников найдём... Ан нет! В базе данных — шок: эта Маша по документам сгорела в пожаре два года назад. И могила-то с её именем давно на кладбище стоит. Вот тебе и «потеряшка»! Лично у меня мурашки пошли —