Представляем "Подельники" - душераздирающую историю о том, как молодой биатлонист Петя и его жена Настя возвращаются в родное село. Чтобы вписаться в жизнь местных жителей, они должны следовать строгим правилам и законам их общества, даже если это означает принять жестокость. Но когда Петя становится свидетелем преступления, совершенного грозным Витей, он невольно оказывается втянутым в борьбу за справедливость. Вместе со своим учеником Ильей, который осмеливается бросить вызов Вите,
Лиза, студентка-архитектор, подрабатывает в питерском кафе «Балтика» на Гражданке. Каждое утро перед сменой она рисует в блокноте странные символы, которые видит во сне: переплетённые змеи с цифрами 1894. Однажды за столиком у окна Максим, парень в потёртой кожаной куртке, просит двойной эспрессо и неожиданно тычет пальцем в её эскиз: «Ты тоже из *их* группы?» Оказывается, неделю назад его сестра Катя исчезла, оставив на холодильнике стикер с таким же узором. Лиза показывает ему старые письма
Лера, пятнадцать лет, каждое утро покупает жареные пирожки в ларьке у метро «Лесная». Её сосед Миша, в рваной куртке с чужого плеча, таскает из стройки напротив куски арматуры — строит каркас для граффити на заброшенной трансформаторной будке. «Опять твой папа в запой?» — бросает Лера, когда видит синяк под его глазом. Он молчит, закуривает, смотрит на гаражи за домом, где местные подростки прячут бутылки с самопальным самогоном. В подъезде их пятиэтажки треснутый асфальт во дворе вечно залит
Лиза застряла на остановке, растирая варежкой замёрзшие ресницы. Автобус №14 опоздал на сорок минут — водитель Степан, как всегда, матерился в рацию: *«Мост опять перекрыли, обледенел всё»*. В рюкзаке у неё стучала стеклянная банка с компотом из облепихи, который мать сунула перед школой. На уроке химии Антон швырнул в неё смятый листок: *«После уроков на завод? Там новый граффити — робот с крыльями»*. Цех №3, заброшенный с 90-х, пах ржавыми трубами и мокрым картоном. Антон, разбивая лёд на
Марк и Антон, братья из Питера, копаются в мастерской отца — Виктор умер три месяца назад, оставив кучу разваливающейся мебели XVIII века. В углу — комод с выщербленными ножками, пахнет лаком и пылью. Старое радио гудит на полке: *«Смотри, тут же метка — „Лодзь, 1923“», — Марк тычет пальцем в треснувший ящик. Антон перебивает: «Папа говорил, что дед привез это из Польши после войны. Но почему все шифровал?»* На столе — письма на польском, фотография женщины в чёрном платье у фабричных ворот.