В этой захватывающей истории отец, находящийся на грани выхода на пенсию, отчаянно ищет достойного преемника, который возглавит семейный бизнес. Согласно традиции, им должен стать старший сын Атеш. Однако у его влиятельной матери другие планы. Она требует, чтобы наследник в кратчайшие сроки нашел себе подходящую невесту и создал собственную семью. Застигнутый врасплох, молодой человек оказывается на распутье, не зная, какой путь выбрать. Именно в этот критический момент он встречает загадочную
Странствующий музыкант Хевеш Али неожиданно воссоединяется со своим сорокалетним сыном Юсуфом, что пробуждает давно забытые обиды. Вместе они отправляются в долгий путь на фестиваль трубадуров в Карсе. Это путешествие становится для них испытанием на прочность и возможностью обрести понимание и примирение, преодолевая барьеры прошлого и находя новые смыслы в их сложных отношениях.
Эмир, парень в потёртой кожаной куртке, приезжает в деревню Кайнак после звонка тёти Айше: *«Твой отец умер. Земля ещё наша, но долги висят, как проклятия»*. Он ночует в амбаре с запахом плесени и мышей, разглядывая старые фото — отец с седлом в руках, мать в платке, отвернувшаяся от камеры. Утром Лейла, дочь аптекаря, тычет пальцем в контракт с застройщиками: *«Они хотят снести мельницу. Твоя мать уже поставила крестик, но без твоей подписи…»*. За окном слышен рёв трактора соседа Хасана,
Айла, рыжеволосая девочка в потёртой дублёнке, каждое утро проверяет капканы у реки Чёрный Исток. Её отец, Хакан, пропал два месяца назад, оставив только записку: *«Не пускай чужих в дом, пока не растает лёд»*. В заброшенной мельнице она находит раненого медведя с ржавым ошейником — зверь выл, грызя цепь, пока Айла не освободила его, прошептав: *«Ты тоже один?»*. Медведь, которого она назвала Бо, теперь спит в сарае, ворочая бочки с солёной рыбой, а Айла прячет его от старосты деревни, Мурата,
Демир, худощавый всадник с шрамом над бровью, тайком носил письма для беев в потертом кожаном мешке. Его заметил командир Хакан во время проверки у конюшен Топкапы: *"Опять везешь грязные секреты, щенок? Уши отрежу, если сорвешь сроки"*. В квартале Балат, где торговцы кричали о ценах на фисташки, Демир столкнулся с нищим, сунувшим ему клочок пергамента с координатами склада оружия. Ночью, пробираясь мимо спящих стражников, он нашел ящики с австрийскими клеймами — доказательство измены
Эмир, 17 лет, втискивает кроссовки в рюкзак с оторванной молнией, пока мать кричит из кухни: «Опять на этот пустырь? Уроки сделал?» Он не отвечает, придерживая дверь плечом. В Кадыкёе, за ржавым забором, его ждет Арда — коренастый парень в потёртой форме «Фенербахче». Их поле — участок земли с кочками и битым кирпичом. «Слепи им гол, как вчера против кемальских», — хрипит Арда, кидая мяч. Эмир дриблует между камнями-соперниками, представляя трибуны. Дома отец чинит часы под тусклой лампой,
Представляешь, эти два брата — Нийази и Харун — отправились с отцом на заработки к Чёрному морю. Ну, сезонка же: песок, жара, запах соли в воздухе… А потом — бац! — встречают её. Буке. Такая, знаешь, с глазами, в которых весь этот прибрежный закат будто отражается. И всё — оба как подкошенные. Харун, тот вообще с первого взгляда начал путаться в словах, когда она рядом, а Нийази… Ну он же тихоня, молчит, но видно — внутри ураган. Отец, конечно, ворчит: «Работать приехали, а не сердце
Знаешь, иногда натыкаешься на фильмы, которые как старые письма из прошлого — чуть пожелтевшие по краям, но с таким теплом внутри. Вот смотрю я эту историю про людей под раскидистыми деревьями, и будто в детство проваливаесь: запах травы, шелест листьев, а в воздухе висит что-то невысказанное. Эти диалоги, которые цепляют за живое! Герои там… Ну, реальные, понимаешь? Не картонные красавцы, а с морщинками, смешками сквозь слезы и потертыми краями души. Атмосфера — вот что врезалось в память.