Пугающий рассказ об актрисе по имени Дара, которая прославилась благодаря своему таланту и красоте. Она безмерно обожает свою профессию и регулярно получает письма с восхвалениями от своих фанатов. Но ее жизнь коренным образом меняется, когда она теряет свою любимую дочь. Это становится для Дары глубоким ударом, который заставляет ее отстраниться от общества и взять перерыв в работе. В один из моментов отчаяния, Дара обнаруживает куклу, поразительно напоминающую ее умершую дочь. Она вскоре
В старом доме на окраине Джакарты Райя, студентка-архитектор, находит за потрескавшейся штукатуркой фото 1983 года: трое детей в школьной форме, один лицом замазан чернилами. «Кто это?» — тычет она в пятно, но бабушка Сурипи, перебирая таблетки от диабета, бормочет: «Ошибка фотографа». На рынке Кемайоке, где Райя покупает ей жареный банан, старик-продавец узнает на снимке своего соседа: «Ади? Он исчез, когда сгорел склад в Северной гавани…» В кармане куртки Райя находит ключ от заброшенного
Райя, 17 лет, торопливо перебирает связку банановых листьев на заднем дворе семейного *варунга* в Джокьякарте. Запах жареного темпе и кокосового молока висит в воздухе. «Эй, эти креветки для пепес еще живые?» — кричит через закопченную кухню ее отец, Сударсо, вытирая лоб краем клетчатой саронг. В дверях появляется Ади, парень с выгоревшими на солнце волосами и рюкзаком, набитым пакетами асама. «Слушай, у тебя остался галангал? У меня для бабушки лекарство горит…» — он роняет на пол потрепанный
Рафли, вернувшись в родную деревню на Яве, обнаруживает, что старый колодец за домом тети Мины затоплен. Вода пахнет гнилью, а соседи шепчутся о проклятии после того, как местный рыбак Ади пропал без вести. «Ты же знаешь, здесь каждый камень помнит грехи предков», — бормочет старик Марсуди, чиня сеть у порога. Саша, младшая сестра Рафли, находит в сундуке матери пожелтевшие письма на арабском — оказывается, их дед в 60-х годах участвовал в поджоге мечети соперничавшего клана. Тем временем на
Раден, бывший учитель из Джакарты, возвращается в деревню Сукохаджо после смерти отца. В ржавом ящике под кроватью он находит потрескавшуюся фотографию женщины в традиционном *кебае* — это мать, о которой отец никогда не говорил. «Зачем хранил, если даже имя не назвал?» — бормочет он, разглядывая обрывок письма с печатью султаната Джокьякарты. Сестра Сурти, продающая *темпе* на рынке, шипит: «Ты десять лет не приезжал, а теперь копаешься в чужих ящиках?» По вечерам Раден помогает соседу Сарито
Райя, продавщица батика на рынке Мангарай, каждый вечер пересчитывает выручку в коробке из-под печенья. Арджи, сын владельца строительной фирмы, появляется в её палатке в дождливый четверг: *«Контракт на полгода. Притворимся, что мы помолвлены — тогда отец перестанет давить с наследством. Деньги пополам»*. Она соглашается — нужно оплатить операцию младшей сестре, у которой искривление позвоночника от ношения тяжёлых корзин. Они селятся в его квартире на 12-м этаже с видом на пробки на
Представь глухую индонезийскую деревушку, где каждый шепот листьев звучит как предупреждение. Туда приезжает парень, бросивший городскую суету, чтобы разобраться со смертью отца. Казалось бы, типичная история возвращения, но местные смотрят на него как на проклятого. А потом начинается: тени шевелятся без солнца, в рисовых полях мерещатся силуэты в белых саванах, а старейшины бормочут о «том, что лучше не тревожить». Ты чувствуешь, как тревога нарастает, будто комок грязи застревает в горле —