Сяо Яо - принцесса, вчера еще погруженная в мир роскоши и изобилия, сегодня уже лишена своего привычного образа жизни. Вражеская армия ворвалась в королевство, перевернув всю ее жизнь с ног на голову. Ее отец, король, в последней попытке спасти единственную дочь, отправляет Сяо Яо в соседнее государство. Но вместо безопасности дворца, она выбирает свободу. Сяо Яо сбегает и устраивается в небольшом городке. Она прячет свою истинную личность под мужским костюмом и открывает маленький магазин с
В тени прошлого, обрамленного несчастным стечением обстоятельств, Шэнь И, молодой и талантливый художник, стал невольным участником трагедии. Его рука, ведомая искусством, нарисовала портрет, который стал причиной гибели полицейского. Этот человек был не просто служителем закона, но и целью для безжалостных преступников, которые использовали изображение, созданное Шэнь И, чтобы выследить и убить его. Взвалив на себя тяжесть этой потери, Шэнь И понял, что его жизнь никогда уже не будет прежней.
Гу Шэн — студентка, для которой музыка всегда была жизненной необходимостью. В детстве она услышала голос Мо Цинчэна, загадочного актера дубляжа, читавшего рецепт. Этот голос пленил её, и она задалась целью найти способ работать с ним. Спустя годы, их пути пересекаются, и Гу Шэн предстоит узнать, действительно ли Мо Цинчэн так удивителен, как его голос.
Чэнь Сяохуэй, 19 лет, в рваных кедах, разгружал коробки с пластмассовыми игрушками на душном складе в Гуанчжоу. В кармане дрожал старый телефон с сообщением от сестры: *«Мать снова в больнице. Денег нет»*. По дороге домой, возле ларька с паровыми булочками, он столкнулся с Ли Вэем — парнем в потертой кожанке, который пытался выменять сигареты на банку зелёного чая. «Ты ж не местный», — буркнул Чэнь, заметив шрам на его руке. Ли Вэй рассмеялся: «С Севера. Ищу кого-то… или что-то». Через три дня
Шань Цзяньцин поправлял расшитые золотом рукава перед выходом на сцену театра «Золотой Феникс». За кулисами пахло ладаном и пудрой, а Линь Жуй, игравшая вторые роли, шептала: *«Снова в первых рядах японские мундиры. Придётся петь громче, чтобы заглушить их сапоги»*. По вечерам, смывая грим тряпкой, пропитанной рисовой водой, он замечал, как владелец чайной напротив вывешивает флаг с красным кругом — сигнал о обыске. На улице Чанъань торговцы сворачивали лотки раньше, пряча в корзины
Ли Минь топчется у рыбного прилавка на сыром рынке в Цзинане, переминаясь с ноги на ногу. В руках — потрёпанный пакет с прокисшим доуфу, купленным по скидке. Продавец, обвязанный грязным фартуком, тычет пальцем в ценник на леща: «35 юаней, дешевле не будет — сам знаешь, дожди всё подорожали». Внезапно сзади раздаётся визг тормозов — Чэнь Сяо, её бывший однокурсник, чуть не сбил ведро с угрями, паркуя раздолбанный мопед. «Ты чего тут торчишь? — кричит он, вытирая лоб засаленной тряпкой. — У шефа
Линь Мэн, дочь генерала Линь Цзюня, с утра до ночи крутила ткацкий станок в семейной мастерской у восточных ворот Чанъани. Отец хрипел, затягивая потрескавшийся кожаный пояс: *"Шелк для доспехов важнее рисовой каши – нить крепче стали"*, бросал ей кусок лепешки с кунжутом и уходил патрулировать стены. Чиновник Чжан с лицом, как у высохшей груши, ворвался с солдатами в дымный цех, швырнул на пол налоговую табличку: *"Ваш станок сломается раньше, чем я перестану считать