Год 2041. Научно-технологический прорыв, равный которому не было в истории человечества, дал людям возможность возвращать к жизни тех, кто стал жертвой жестоких преступлений. Это было сделано возможным благодаря гениальному ученому, который разработал инновационную технологию восстановления человека. Эта технология основывалась на создании резервных копий данных мозга каждые 48 часов. В случае смерти, эти данные могли быть загружены в новое тело, воссоздавая таким образом оригинального человека
Давид, бывший IT-специалист, и Виктор, таксист с поддельными правами, встречаются в переулке за варшавским кафе *Pod Kogutem*. На столе — треснувший экран ноутбука, два эспрессо и распечатанная схема банковского филиала на улице Маршалковской. *"Тут дыра в алгоритме проверки транзакций. Две минуты — и счет клиента превращается в мусорный файл",* — бормочет Давид, тыча пальцем в строки кода. Виктор перебивает: *"Твои 'две минуты' в прошлый раз едва не кончились
Кася, кондитер с татуировкой вишни на запястье, замешивала тесто в крохотной пекарне на улице Брацкой. Томек, в потёртой куртке с нашивкой «Быстрое такси», врезался в дверь, рассыпав коробки с эклерами. «Ты хоть понимаешь, это для свадьбы Бартоша!» — крикнула она, подбирая крем-чиз с пола. Он, спотыкаясь о мешок с сахарной пудрой, пробормотал: «Может, склеим торт моим клеем для велосипеда?» Следующие три часа они ремонтировали малиновый мусс, споря о рецепте горячего шоколада — она настаивала
Знаешь, иногда кажется, что самые обычные дни могут перевернуть всё с ног на голову. Вот представь: Мел, который, кажется, уже на грани отчаяния, рыщет по городу в поисках сына. Малыш, видимо, унаследовал дедовскую авантюрную жилку — сбежал по следам пропавшего деда, о котором все давно забыли. И как тут не сойти с ума? А ещё Каролина — та самая радиоведущая, от чьего голоса все залипают на волне эфира, — вдруг сама попадает в историю, о которой даже в своих программах не рассказывала. Любовь,
Весна 1942-го едва пробивалась сквозь хрустящий наст, а партизаны Гришки уже походили на теней — измождённые, обмороженные. От отряда, честно говоря, мокро место осталось: сам атаман, верный Муха с вечно перекошенной папироской в зубах, да горстка местных мужиков с красноармейцами — те, кого не скосили пули или тиф. Зато женщин — тьма, ребятишки сопливые, старики, что шепчут молитвы по ночам… И всем им — некуда. Деревни-то либо пеплом завалены, либо там эсэсовцы похаживают да эти… латышские