Молодой и непритязательный Чен Чао-Ан из Гонконга отправляется в путешествие в Таиланд с надеждой на поддержку от своей родни, которая обещала помочь ему в поисках работы. По прибытии его принимают родственники, и вскоре Чен находит занятие на местной фабрике, специализирующейся на производстве льда. Это становится началом его новой жизни в чужой стране, где каждый день представляет собой новое испытание и возможность для личностного роста.
В туманных переулках Шанхая 1908 года, когда город находился под тяжелым игом японской оккупации, мастер восточных боевых искусств Чен Жен возвращается в стены своей альма-матер. Он обнаруживает, что его мир кардинально изменился после жестокого убийства его учителя, великого мастера кунг-фу и карате, которого он безмерно уважал и почитал как отца. Этот акт насилия, организованный конкурирующей японской школой бушидо, стал вызовом не только для Чен Жена, но и для всего китайского мастерства
В момент, когда Тан покидает свой родной Гонконг, чтобы отправиться в Рим, он не представлял, какие испытания его ждут. В его планах было лишь помочь друзьям семьи, чей ресторан оказался под угрозой из-за местных мафиозных структур, решивших расширить своё влияние за счет малого бизнеса. Мафия, привычная добиваться своих целей любыми средствами и никогда не встречавшая достойного сопротивления, совсем не ожидала столкнуться с таким препятствием, как Тан. С виду скромный молодой человек обладал
В переулках Северного Кулуна Брюс Чен, 19 лет, чинит мотоциклы в гараже с выцветшей вывеской «Golden Wheels». Его мать, Мэйлин, торгует жареными каштанами у метро Цим Ша Цуй, пряча пачку долговых расписок под прилавком. После удара кулаком в стену — трещина по штукатурке — Брюс выкрикивает: «Лаоцзян снова пришлёт своих крыс, если не отдадим завтра». Мэйлин молча вытирает ладонью жир со сковороды, бросая взгляд на фото отца в форме полицейского — убит в перестрелке у доков в 1972-м. В подвале
Ли Шань, худощавый послушник в потёртой коричневой робе, драил ступени монастырского зала тряпкой, выжатой в ведре с ледяной водой. На кухне повар Чэнь ругал его за пролитую утром миску риса: «Слепой журавль ноги не разглядит!» За стеной, в роще бамбука, старый мастер Вэй поправлял стойку учеников, тыча палкой в дрогнувшие колени. Юэ Мэй, с корзиной сушёного женьшеня за плечами, торговалась у рынка в Хэйбао с купцом, который щупал её товар грязными пальцами: «Для отца-калеки, — врала она, —
В душном переулке Гонконга 1950-х мальчишка Ли Чжуньфань бьёт кулаком ржавую бочку, повторяя удары из ча-ча-ча под радио. «Ты опять дерешься вместо уроков!» — кричит мать, вытирая руки в фартуке. В 18 лет он уезжает в Сиэтл — чемодан с тетрадями по философии и фото сестры. Моет посуду в «Драконьем дворце», спит в подсобке. На заднем дворе колледжа показывает студентам джиткундо: «Кунг-фу — не ритуал. Бей, пока дышишь». Линда, блондинка в клетчатом платье, остаётся после занятий: «Ты точно не