Вселенная наполнена неисчислимым множеством мельчайших элементов, подобно городу, переполненному искателями своей судьбы. Зейнеп сталкивается с тяжелыми жизненными испытаниями, когда она теряет работу на текстильной фабрике, что делает ее борьбу за выживание еще более острой. Попытки найти новое место работы не увенчиваются успехом, и она оказывается на грани отчаяния. В то время как Зейнеп борется со своими несчастьями, серые и безликие здания стамбульского района Тарлабаши не подозревают о ее
Асли, девятнадцатилетняя студентка из рабочего квартала Измира, каждое утро протирала столики в *Kahve Diyarı*, семейной кофейне с треснувшей вывеской. Ее младший брат Джем, хрипло напевая турецкий рок, разгружал ящики с фасолью, пока шеф-повар Мурат ругался на сломанную кофемашину. «Опять эти проклятые провода! — бросал он, швыряя гаечный ключ. — Асли, не забудь отнести заказ в мечеть: пять кило чечевицы и три коробки рахат-лукума». По дороге она сталкивалась с Эмиром, сыном владельца
Эрих, 78, каждое утро прячет пачку *Lord Extra* в банку из-под растворимого кофе, пока медсестра Клара не застукала его в коридоре с сигаретой: "Опять за старое? Легкие-то у вас, как решето". Он ворчит, что в доме престарелых на окраине Берлина даже дышать нельзя без разрешения, а потом тайком рисует углём на салфетках эскизы моста Обербаумбрюкке, который виден из окна третьего этажа. Марта, 82, его соседка по этажу, два года вяжет один и тот же синий шарф, но бросает его, когда по
Лена Шульц, 34 года, копается в пыльных коробках берлинского архива на Либкнехтштрассе. Ее пальцы натыкаются на пачку писем 1987 года, адресованных незнакомой Маргрет Бекер. В углу — пятно от кофе и детский рисунок лошади. Вечером в баре «Цум шwitzenden Knecht» ее друг Томас, бывший граффити-художник с шрамом на подбородке, переворачивает страницы: «Тут про встречи у моста Обербаум. Знаешь, кто его восстанавливал в 90-х? Мой дед». За соседним столиком официантка бьет ложкой о застывший