В старом пражском районе Жижков, заваленном листовками и обрывками газет, типографский рабочий Любомир «Лубош» Гавел натыкается на коробку с бракованными клише для печати. Среди них — искажённый портрет партийного функционера Йозефа Бурды. «Смотри, Марек, — бормочет он коллеге, разминая затекшие пальцы, — глаза сместились, будто двойник». Вечером у трамвайной остановки на Виноградах Лубош замечает того же Бурду, но с родинкой над бровью — как на испорченной пластине. В кармане пальца нащупывает
Мирослав, слесарь с завода «Черна», возвращался домой через парк Штромовка, когда заметил на скамейке оторванное ухо, завернутое в газету *Rudé právo*. Рядом валялся пустой флакон от лекарства с надписью «Люцифер». Он сунул находку в карман плаща, думая отнести в участок на Краковской улице, но вместо этого зашел к соседке Елене, фармацевтке. «Это же чье-то левое ухо, — сказала она, щурясь через очки, — и оно… шевелится». Мирослав рассмеялся, пока не увидел, как мочка дрогнула. Ночью он положил
Карел, инженер с завода «Электрон», заметил пропажу чертежей новой турбины после ночной смены. В раздевалке коллега Йозеф, вытирая масляные руки об робу, пробормотал: *«Опять третий цех тормозит — вчера Ладислав до утра с панелью возился»*. На столе в канцелярии Карел нашел клочок кальки с пометкой «склад №4» под кружкой с остывшим чаем. По дороге домой, у киоска с газетой *Rudé právo*, его окликнула женщина в плаще с оторванной пуговицей: *«Спросите про 72-ю партию стали… только не у своих»*.
В замке Влтава принц Карел копался в старых картах, разложенных на дубовом столе. Его пальцы запачкались чернилами, когда он помечал маршрут к пещере Моравия — там, по слухам, спрятан ключ от обсерватории. На кухне повар Любош ворчал, перетирая горшки: "Опять не явился на ужин? Пусть потом ест холодную капусту!" За окном мелькала Лина, дочь астронома, — в заплатанном платье таскала воду из колодца, пряча в рукаве обломок звездной карты. Ночью она пробиралась в заброшенную
В деревне у мельницы мать Мария отправила младшего сына Сильвестра за водой, бросив ему: *«Сбегай к реке, набери в глиняный кувшин, а то тесто подымется раньше, чем ты вернешься»*. Он споткнулся о порог, разбив кувшин, и в ярости крикнул шести братьям, копошившимся в амбаре с мешками зерна: *«Чтоб вы вороны облезлые стали!»*. Те взмыли в небо черной стаей, оставив на земле лишь перья и медный ключ от мельничного чердака. Мать, вытирая руки о фартук, выхватила у Сильвестра краюху хлеба: *«Ищи