Эзги — воплощение жизнерадостности и оптимизма, девушка, которая несмотря на все препятствия продолжает верить в существование настоящей любви. Но путь к сердцу Ее принца оказывается усеян недопониманиями и разочарованиями, ведь каждый ее романтический эпизод заканчивается еще одной историей для "черного списка" неудачных отношений. Эзги начинает задаваться вопросом, есть ли вообще в ее судьбе место тому единственному, кто способен зажечь в ее сердце вечный огонь. Все меняется, когда
Эда, в потёртой куртке и с пакетом книг из секонд-хенда, протискивается между столиками кафе *Nar*, где работает официанткой. Она случайно проливает турецкий кофе на белоснежную рубашку Серкана — архитектора, который каждое утро заказывает «мененемен без перца». Он смотрит на пятно, потом на её потрескавшийся лак на ногтях: «Твоя неловкость стоит дороже, чем ты зарабатываешь за месяц». Через неделю он вернётся с предложением: «Притворись моей женой. Три месяца — и я оплачу твою учёбу в Milano
Али, 27 лет, моет стаканы в крошечной кофейне возле Галатского моста. В перерывах он прячет наушник под фартуком и слушает демо-записи — три аккорда на расстроенной гитаре, записанные на телефон в подсобке. По четвергам после смены заходит в букинистический магазин на улице Истикляль, где Элиф, дочь владельца, раскладывает потрёпанные романы Кафки. «Опять про чаек?» — смеётся она, замечая каракули в его блокноте. Али краснеет, прикрывает стихи рукой: «Лучше покажи, что рисуешь». Она достаёт
Эмир, 27-летний инженер из Анкары, снимал комнату в старом доме в районе Бешикташ. Хозяйка, Лейла, 45 лет, вязавшая ковры на продажу, требовала выключать свет до 22:00 и запретила пользоваться плитой после инцидента с подгоревшим пловом. «Если будешь опаздывать с оплатой — ключ под коврик не положу», — бросила она, разглядывая его через очки с цепочкой. По утрам Эмир слушал крики чаек и скрип парома у пристани, пока пытался заварить чай в покосившемся чайнике. В холодильнике стояли банки с
Эмир, худощавый парень в потертой кожаной куртке, возвращается в Кадыкёй после пяти лет отсутствия. На чердаке дома покойного отца он находит потрепанный блокнот с зарисовками армянских церквей и надписью красными чернилами: *"Kuyunun dibinde ışık var"* ("На дне колодца свет"). За пирожками *пуаза* в местной булочной старик Мурат бормочет, вытирая крошки с седых усов: *"Он спрашивал про цистерну Феодосия... Лучше бы не копал"*. Вечером Эмир сталкивается с Лейлой —
Али, 23 года, моет стаканы в кафе возле Галатской башни. По утрам замечает старика в помятом пиджаке, который шепчет что-то в телефон на ломаном курдском. Однажды мужчина оставляет на столе конверт с фотографией разрушенного дома в Ширнаке. «Бухгалтерия не сходится, — бормочет Али, разглядывая снимок, — даже трещины на стене похожи на цифры». За углом, в лавке с коврами, его сестра Эсра находит в старом сундуке блокнот с датами 1980-х и списком фамилий, подчеркнутых красным. Вечером в их