Жестокие законы зоны, где обитатели делятся на иерархические кланы «воров» и «работяг», диктуют свои суровые правила поведения. В этих условиях начальник учреждения, майор Калинин, видит в заключённых не просто преступников, а людей, оступившихся в жизни. Он твёрдо верит, что каждому можно дать шанс на исправление, и старается внедрить в своей тюрьме программы реабилитации и перевоспитания. Однако его благие намерения сталкиваются с ожесточённым сопротивлением со стороны криминальных
После гибели мужа Тамара отправила дочь Олю в детский дом и уехала на Север. Там она создала новую семью и спустя годы пригласила повзрослевшую девушку вернуться. Но Ольга не нашла там материнской любви и уехала на сибирскую стройку с сантехником Романом. Первые трудности напугали его, и он оставил Ольгу, не зная, что она ждёт ребёнка. Она осталась жить у родственницы в колхозе. Спустя несколько лет Роман вернулся и привязался к мальчику, не подозревая, что это его сын.
Вася, любимая акушерка деревни и мастер веселья, заслужил свое прозвище, развлекая всех своими забавными историями с войны, историями, которые всегда вызывали смех. Деревня процветает благодаря его веселью, пока однажды прибытие его бывшего командира не взбудораживает воздух ожиданием, намекая на откровения, которые могут изменить все.
В Ленинграде, в коммуналке на улице Желябова, Лида, девятнадцати лет, стирает в тазу бледно-голубую занавеску. Ее сосед Аркадий, слесарь с завода «Красный Октябрь», чинит на кухне сломанный утюг, ворча: «Опять провод перебит — третью неделю без горячего». В углу комнаты Толя, школьник, рисует карандашом в тетради танк, спрашивает Лиду: «Правда, что у немцев тоже матери плакали, когда их хоронили?» За окном — мартовский снег с дождем, лужи у трамвайных путей блестят под фонарями. Лида молчит,
Майор Кротов, в шинели с выгоревшими петлицами, стоит у ларька возле Курского вокзала. Торговка Марфа, завязывая платок узлом под подбородком, тычет пальцем в ящик с пустыми банками: «Вчера полный был — «тушенка», «сгущёнка». Сейчас — пшик!» Кротов щурится, подбирает окурок с асфальта. Его напарник, Волков, в кожаном реглане, подходит с пачкой документов: «В Мытищах подпольный цех нашли. Банки крыли в старом бомбоубежище». Кротов кивает, достаёт потёртый блокнот: «Кто пасёт район? Гришка
Игорь Семенов, судебный исполнитель из провинциального городка под Воронежем, каждый день разбирает папки с истекшими сроками. Его кабинет — комната с отслоившейся краской на подоконнике, где пахнет пылью и старыми чернилами. В ящике стола — недопитый чай в стеклянном стакане, обернутом газетой. «Людмила Петровна, вы опять справки в дело не подшили», — бросает он секретарше, которая жует булку с маком, не отрываясь от радиоприемника. Вечером Игорь заходит в гараж проверять «Волгу» 1985 года —
Сергей каждое утро встречал фургон у пристани, проверяя ржавые ящики с жемчужными раковинами. Рядом Марина в потёртой кожанке торопила грузчиков: «Там третий сверху протекает, замени до таможни». Они сдавали улов в рестораны на Rue du Bourg, но деньги задерживались — владелец «Ле Марэ», хриплый Пьер, вечно жаловался на проверки. В крохотной квартире над рыбным рынком Антон, младший брат Сергей, ремонтировал старый холодильник для транспортировки: «Снова везти через Женеву? Мент с прошлой недели
Знаешь, история эта — прямо как из жизни, только круче. Вот смотри: жил-был художник, талант — хоть отбавляй, картины его в музеях висят. И всё бы ничего, да сынок его, видимо, решил, что папина слава — это скучно, и вляпался в какой-то подозрительный развод. Ну, типично: молодежь, аферисты, долги — в общем, парень влетел по уши, а папаше теперь приходится выкручиваться. Представь: вместо того чтобы кисточкой махать, он ночами копии рисует — две музейные картины! Ой, да я бы на его месте,