Отакар Вавра

Йозеф, младший корнетист полкового оркестра, каждое утро протирал медную трубку тряпкой, смоченной в уксусе, чтобы убрать зеленоватый налет. Его казарма в пригороде Праги пахла кожей ремней и щелочным мылом; через узкое окно виднелись крыши мастерских, где днем ковали подковы. На рынке у Староместской площади он встретил Эмилию, дочь переплетчика, когда помогал ей собрать рассыпавшиеся ноты Шопена. «Вы музыкант?» — спросила она, поправляя кружевной воротничок, запачканный уличной пылью. Йозеф
В старом пражском доме с облупившейся штукатуркой Вацлав, слесарь с завода ČKD, прячет под половицей пачку листовок. Его сестра Эва, студентка философского факультета, находит их, пока ищет мамин серебряный крестик. «Ты с ними теперь?» — тычет пальцем в текст про «нормализацию», пахнущий типографской краской. Вацлав молчит, закуривает *Start*, смотрит в окно на трамвай №9. На следующее утро у проходной он передаёт конверт человеку в плаще — это агент ШтаБа Иржи Ковач, который напоминает:
В селе Соколово, под Курском, учитель Николай Громов по вечерам чинит разбитый школьный радиоприемник, пытаясь поймать сводки Совинформбюро. Его соседка, Анна Васнецова, в старой амбарной книге рисует карту минных полей — линии прерывистые, дрожащие, как её руки после смены в госпитале. Чех Йозеф Гавел, перебежчик из 2-й пехотной дивизии вермахта, учит местных мальчишек собирать *«коктейли Молотова»* из пустых бутылок из-под кваса: *«Стекло бьется — огонь липнет. Запомните: три пальца воротника
В старом квартале Праги, на улочке заваленной битым кирпичом, Йозеф Коварж, бывший учитель, прячет в подвале аптеки ящик с листовками. Его сестра, Анна, в рваном пальто поверх платья с кружевным воротничком, тайком разносит еду бойцам: «Скажи Петру, что завтра у склада на Влтаве — ящики с медикаментами. Если опоздает, получит суп без картошки». По вечерам в квартире над булочной Карел, радист с перебинтованной рукой, пытается поймать сигналы из Брно, поправляя очки с помощью изоленты. На столе