Оливер, худощавый паренек в потертой куртке, каждое утро пробирается через промзону Питтсбурга, чтобы успеть на смену в автомастерскую «Гарри & сыновья». Его мать Марта, медсестра ночной смены, оставляет на кухонном столе контейнеры с холодной тушенкой и записки фиолетовой ручкой: *«Не забудь сменить повязку на руке. Доктор звонил вчера»*. По вечерам он подрабатывает разгрузкой вагонов вместе с Луисом, кубинцем с татуировкой ящерицы на шее, который вечно ворчит про ржавые цепи и цены на
В лесистой деревне Брайт-Три, затерянной среди мшистых холмов, эвоки Викет и Тип копались в груде старых механизмов, оставленных имперскими разведчиками. "Шестерня от дроида-уборщика," — бормотал Тип, вытирая сажу с лап, — "пригодится для водяной мельницы". Латак, их вожак с перьями совы на голове, разбирал ловушку из переплетенных лиан у входа в пещеру, где хранились запасы сушеных грибов-светляков. Каждое утро дети бегали к ручью с глиняными кувшинами, а старейшина Дебли
Лена, в рваных джинсах и с фонариком в руке, пробирается через заросли крапивы к заброшенной даче на окраине Брукхейвена. Джейк, её младший брат, спотыкается о ржавые рельсы старой детской железной дороги, которая когда-то вела к парку аттракционов. В гостиной дома, под слоем пыли, они находят коробку с фотографиями 1940-х: чьи-то пикники у озера, женщины в платьях с цветным принтом. «Этот мужчина на всех снимках… У него нет лица», — бормочет Джейк, тыча пальцем в выцветший уголок. Лена