Гленн Джордан

В парижских переулках за Жаном Вальжаном, бывшим каторжником, охотится инспектор Жавер. После кражи серебряных подсвечников у епископа, Жан скрывается под именем мэра Мадлена, владея фабрикой. Фантина, работница с изъеденным кашлем горлом, продает зубы, чтобы отправить деньги трактирщикам Тенардье за свою дочь Козетту. «Платье мое уже никому не нужно, — шепчет она, сжимая клочок детского платья, — но ей… ей нужен хлеб». Жан, узнав историю, обещает найти девочку: «Ваша дочь будет жить. Клянусь».
Эмили, рыжая 17-летняя официантка из закусочной «Двойной бургер», каждое утро протирала липкие столики у окна, пока её мать Лора, медсестра с тремя сменами подряд, оставляла на холодильнике записки: «В морозилке лазанья. Не жди». По вечерам Эмили пряталась на пожарной лестнице общежития колледжа, где её друг Джейк в дырявой косухе репетировал с группой каверы на The Clash. «Ты ж умеешь в микрофон орать, когда клиенты кофе без сахара просят», — подкалывал он, суя ей в руки самодельный текст про
Знаешь, есть такие фильмы, которые вроде начинаются как обычная история, а потом врезаются в мозг и живут там годами? Вот эта картина... Боже, как же она меня тогда прибила к дивану! Помню, сначала думала: "Ну окей, очередная попытка удивить зрителя мозговзрывающей идеей". Ан нет — к середине я уже сидела с открытым ртом, путая в руках попкорн и пытаясь врубиться, что вообще происходит. Главная героиня — ну та еще штучка! Сначала кажется хрупкой, потерянной, а потом бац — и ты уже не