Лина, 23 года, моет чашки в кафе «Двойной эспрессо» на окраине Сан-Диего, когда в её рюкзак падает конверт от неизвестной тети Кармен из Барселоны. Внутри — ключ от квартиры на улице Каррер-де-ла-Льуна и записка: «Твоя мать скрывала больше, чем свою болезнь». В съемной комнате, пахнущей плесенью и старыми книгами, Лина находит коробку с детскими рисунками, где поверх её желтых косичек грубыми мазками нарисован алый плащ. Сосед-пенсионер, ворча за сигаретой: «Беги отсюда, пока не поздно», — но
Тереза, тридцать четыре года, работает на фабрике по консервации сардин в промышленной зоне Лиссабона. Каждое утро она надевает резиновые сапоги с оторванной подошвой, обматывает волосы полиэтиленом, чтобы не впитывался запах рыбы. В обеденный перерыв делится с подругой Марией бутербродом с копчёной колбасой: «Сколько можно на эти гроши жить? У Мигеля опять приступы — ингалятор на прошлой неделе кончился». Сын, восемь лет, астматик, остаётся после школы у соседки Инес, которая требует за
Клара, медсестра ночной смены в полупустой больнице на окраине Мадрида, заметила странные раны на спине пациента из палаты 317 — глубокие, будто от когтей. "Он кричал, что *они* придут за всеми", — сказала она утром доктору Мендесу, пока тот помешивал сахар в эспрессо. "Спи больше, Клара. У тебя галлюцинации от переработок", — фыркнул он, не отрываясь от рентгеновских снимков. Через два дня в морге исчезло тело, а в раздевалке персонала кто-то оставил окровавленный халат с
Лира Кроули, 17 лет, каждое утро переходит мост через Теймс, чтобы доставить отцу обед в мастерскую по ремонту вёсел. Запах смолы смешивается с дымом из пекарни миссис Харгривз, где Лира берет сдобу для соседа-ветерана. В пятницу, пока чистила рыбу у причала, заметила, что вода у каменной дамбы стала мутно-зеленой, а старый маяк на противоположном берегу мигал в такт ее шагам. «Ты снова забыла про лунатизм?» — спросил Томас Брэкен, таская ящики с гвоздями, когда она упомянула огни. Его шутка