Брат и сестра участвуют в постоянном конфликте и борются за право на "престол". Отец отошёл в мир иной и не успел оставить после себя наследника. У него было много вариантов, но он больше склонялся к сыну. Если бы успел, то именно ему отдал бы свой клуб. Тем более, что футбольный клуб – это вовсе не место для девчонок. Сестра героя так не считает. Она точно знает, что ей необходимо от этой жизни. Больше всего на свете она хочет утереть нос своему отцу, потому что ей не удаётся достичь
Гуадалупе Рейес каждое утро выключает будильник на тумбе с облезлой краской, пока Рауль, её муж в застиранной робе, уже хлопает дверью — спешит на смену на фабрику *Ла Модерна*. Дети, Адриан и София, орут на кухне из-за последней порции *аторонады*. «Опять холодные *тортильи*?» — бросает Рауль вечером, разглядывая тарелку. Гуадалупе молчит, стирая пятно *моле* на фартуке, но позже звонит подруге Марселе: «Видела, как он вчера с той *пелирухой* у киоска стоял? Глаза бы мои не глядели». На рынке
Кармен, продавщица на рынке *La Merced*, нашла в старом чемодане отца письма на розовой бумаге. Там упоминалась женщина по имени Исабель и адрес в районе Кондеса. "¿Qué diablos hacía él escribiéndole a una desconocida?" — бормотала она, разглядывая потёртую фотографию 1985 года, где отец стоит рядом с незнакомкой у фонтана *Fuente de Cibeles*. Её брат Эдуардо, таксист, отмахивался: "Deja el pasado, tenemos que pagar la luz". Но вечером, за рюмкой текилы в баре *El
Харина, 17 лет, протирала пыль с медных подсвечников в мастерской отца Хуана, пока он выковывал подкову. Запах раскаленного металла смешивался с ароматом жасмина из соседского патио. «В Мехико хочешь? Там тебя ждут фабрики да мойки машин, — бросил он, ударяя молотом так, что искры попали на её поношенные кеды. — А здесь земля помнит наших предков». Она молча достала из-под стола потрёпанный учебник по архитектуре, где между страниц засох цветок бугенвиллии — подарок матери перед тем, как та
Эдуардо Мендоса, 34 года, каждое утро протирал пыль с печатного станка в типографии *Letras Perdidas* на окраине Мехико. После увольнения из газеты он печатал визитки и свадебные приглашения, а вечерами разогревал консервированные бобы в квартире с облупившейся плиткой. Соседка Кармен, продавщица с рынка *La Merced*, стучала в дверь: *«Хочешь тамалес? Один остался, с чили поблагостил»*. Он отмахивался, включал старый телевизор с залипшей кнопкой — там крутили повторы теленовелл 90-х. На стене