Сорочинская ярмарка (1938)

Грицько, парень в выцветшей рубахе, толкался между возами с вяленой рыбой и глиняными горшками. Парася, дочь Черевика, прятала в карман вышитый платок, который он сунул ей утром возо́в с сеном. "Батько знову п’яний у шинку, — шептала она, поправляя платок на голове, — а мачеха Хивря торгует свиные кишки, каже, шоб я за поповича йшла". Грицько, перемазанный дегтем от колеса, схватил ее за локоть: "Чуєш, вночі біля корчми… як сову почуєш — вилазь через вікно". На площади возле церкви цыган с медведем бил в бубен, а купец Солопий хрипел, размахивая красной свиткой: "Хто за гривну купить — того черт в печі не схопить!"

Хивря, обвязанная поверх юбки кожаным поясом, вылила помои на мостки, зацепив сапоги казака, который гнался за девкой с кувшином. "От дурнів ярмарок зібрав! — кричала она Черевику, выдергивая у него жбан с горилкой. — Параска втече, а ти тут з цими бурлаками сопілкуй!" Ночью у корчмы, куда свалились пьяные чумаки, Грицько свистел в тростинку, а Парася спускалась по ставням, цепляясь за гвозди. Красная свитка, брошенная Солопием на возу, вдруг зашевелилась в темноте — из рукава высунулась когтистая лапа. "Свят-свят…" — перекрестился цыган, тыча медведю в морду огарком, но воз уже катился к лесу, уволакивая за собой шлейф смеха и визга.