Большой вальс (1938)

В Бруклине 30-х Лео Меррик, саксофонист с потёртым футляром, каждое утро пробирался через рынок на Пятой улице, где продавцы кричали: «Свежая треска! Дешевле вчерашнего!» Его подруга Эдна, швея из мастерской «Золотая игла», оставляла ему на лестничной клетке кофе в жестяной кружке — холодный, сладкий, с крошками печенья на дне. По вечерам Лео играл в подпольном джаз-клубе «Синий фонарь», где владелец Гас, бывший боксёр с шрамом через бровь, ворчал: «Опоздаешь на репетицию — вышвырну с твоим дурацким альтом в сточную канаву». Однажды между сетом Эдна прошептала: «Твой конкурент, тот рыжий из Гарлема, смазал Гасу пять баксов. Завтра твоё место его».

Лео, заложив часы отца, арендовал зал в польском культурном центре — стены пахли капустой и лавандой. На афишах дрожащей рукой написал: «Меррик и его Сумеречные трубачи». Эдна притащила соседок-швей шить занавес из старых скатертей; ткань рвалась, нитки путались. «Чёрт, да тут дыра размером с мой кошелёк!» — засмеялась одна из них, Магда, вытирая о фартук пальцы в синих чернилах. В день концерта Гас явился с рыжим, хрипло бросив: «Ты либо сыграешь так, что у старухи Смит с третьего этажа сердце остановится, либо завтра будешь мыть мои туалеты». Лео, поправляя галстук с пятном от вина, ответил: «Лучше приготовь деньги для старухи — она обожает вальсы».