Гибель Титаника (1943)

В доке Гамбурга инженер Эрих Брандт, втирая сажу с рук о холщовый фартук, спорит с женой Леной насчет переезда в Америку. «Ты же сам говорил, швы на корпусе трещат», — шипит она, поправляя шпильку в туго уложенных волосах. На верфи рабочие в промасленных куртках таскают ящики с маркировкой «Детали машинного отделения — срочно», а в каютах первого класса чиновник Фридрих Зейц, попивая шнапс, диктует секретарше письмо о «непотопляемости судна как символа прогресса». Лена, протискиваясь мимо груды ящиков с консервами «Бременский паштет», замечает, как капитан Шульц втихомолку крестится, глядя на карту с маршрутом через Северную Атлантику.

На третью ночь плавания Эрих, проверяя показания манометра, натыкается на кочегара Ганса, который сплевывает в угол: «Вода в угольном бункере — выше щиколотки». Зейц, развалившись в кожаном кресле салона, бросает через плечо: «Ремонт отложим до Нью-Йорка, Брандт». Удар о ледяной выступ капитан принимает за пробоину в трюме, но вместо эвакуации приказывает оркестру играть гимн. Лена, цепляясь за поручень тонущей палубы, кричит Эриху, что забыла навестить мать в Берлине, но волна смывает её в пролом, затянутый обрывками афиши с надписью «Величайшее творение века».