Лисы из Парижа (1957)

Лизель, немка в синем платке с выцветшими розами, толкала велосипед с корзиной ниток по мосту Сен-Мишель. Рынок Ле-Аль уже шумел вдалеке, а в кармане у неё лежал чек на получение посылки от брата из Франкфурта — три пачки маргарина и какао. «Ты не видела, куда делись мои медные гирьки?» — хрипло спросил Антуан, вытирая руки об фартук мясника. Он пялился на её деревянные башмаки, пока грузовик с углём оставлял чёрный след на её юбке. К вечеру в квартале Марэ пропала серебряная ложечка мадам Руссо, а у Лизель в мастерской нашли лисью шерсть — рыжую, как её косынка.

Под фонарём в парке Монсури она разложила вчерашний паштет для стаи лис — две взрослых, один щенок с надорванным ухом. «Они не воры, — прошептал за её спиной Клод, старик с тростью из дубового корня. — Они показывают, где прячут *их*». Ночью, спускаясь в катакомбы за аптекарской лавкой на улице Муфтар, Лизель наткнулась на ящик с гирьками Антуана и фотографией его сестры в Берлине. «Ты слишком много кормила их, — бросил он, выхватывая нож для разделки туш, пока лисы рычали у её ног. — Теперь придётся и тебя…» Выстрел жандармов с улицы оглушил крыс. Утром мадам Руссо пила кофе с тем же паштетом, а Лизель штопала дырку на плаще Клода — он молча кивнул на открытую клетку в углу.