Аллилуйя – горы! (1963)

Джеремайя Карвер, руки в засохшей смоле, каждый вечер вытирал сапоги о ржавый скребок у порога. Его жена Мэйбел, поправляя платок на голове, бросала через плечо: «Опять грязь тащишь. Чисти лучше, а то к утру пол снова липкий будет». Их дом в Холлоу-Ридж, с треснувшим окном, заклеенным газетой «Горнизон Газетт», пах сосновой корой и жжёным сахаром. Старший сын Эзра, пятнадцать лет, мастерил капканы из проволоки, пока младшая Лидия, десять, обматывала кукурузные листья вокруг палок — получались куклы для ярмарки. В школу шли через перевал, где осенью тропу заваливало красными кленовыми листьями.

Компания «Блэкстоун Майнинг» прислала письмо с жирным пятном — видимо, Мэйбел уронила его в фасолевый суп. «Предлагают за участок столько, сколько за год не соберём», — пробормотал Джеремайя, разглядывая цифры. Эзра, ковыряя гаечным ключом мотор старого «Форда», вставил: «Ты же говорил, в городе за такую работу платят как губернаторам». Лидия, разбирая коренья одуванчика на столе, фыркнула: «А кто лягушек в ручье считать будет, если его углём завалят?». Ночью Мэйбел замесила тесто, припрятав последнюю банку ежевики с оврага. «Завтра соберёмся с Браунами и Макриди», — сказал Джеремайя, застёгивая клетчатую рубашку. Эзра молча кивнул, глядя на ржавый бак грузовика — вдруг пригодится.