Лавджой (3 сезон)

Лавджой копался в груде потрепанных книг на блошином рынке в Норидже, когда старуха в платке сунула ему потускневший серебряный подсвечник. «Шесть фунтов, и не торгуйся», — буркнула она, размахивая сигаретой. Он сразу заметил гравировку в виде лилий на основании — стиль XVIII века, но переделанный под викторианскую моду. В мастерской, среди запаха лака и пыли, его помощник Эрик чистил щеткой резную шкатулку. «Ты опять купил хлам», — усмехнулся тот, указывая на царапины. «Хлам? — Лавджой достал лупу. — Здесь под шпатлевкой герб Эссекских графов. Ищи в архивах 1734 год…»

На следующее утро к ним ворвалась миссис Уэзерби в лисом боа, требуя оценить фамильный портрет. «Дед утверждал, это кисти Гейнсборо!» — тыкала она в пожелтевший холст. Лавджой провел пальцем по кракелюрам: грунтовка слишком гладкая для XVIII века. Пока клиентка ругалась с Эриком из-за чая, он заметил на обороте пятно — след от винной бутылки 1920-х. «Ваш дед, случаем, не водил дружбу с реставратором Бартоломью?» — спросил он, вспоминая фальшивки из аукциона в Ипсвиче. Миссис Уэзерби побледнела, схватила картину и выбежала, не заплатив за оценку.