Горячая жевательная резинка 7: Молодая любовь (1987)

Лена, 19 лет, протирала станок на фабрике в Гамбурге, когда в цех впервые привезли партию мятной резинки с «особым ингредиентом» — кардамоном. «Слушай, это пахнет, как шаббат у бабушки», — бросил Амир, израильский технолог в мятых джинсах, разворачивая блестящую упаковку. Он приехал на стажировку, но вместо офиса целыми днями крутился у конвейера, поправлял очки и смеялся над немецкой пунктуальностью: «У вас даже жвачка тает по расписанию?» Лена, пряча смех в ладонь, заметила, как он оставляет на столах записки на иврите — загогулины, похожие на следы птиц. Однажды он написал ей: «*Ат оэвэт лифтóах эт зэ?*» — «Ты хочешь это открыть?» Она не ответила, но спрятала бумажку в карман фартука, запачканный карамелью.

Через неделю Амир ждал её у трамвая №17 с двумя стаканами кофе, купленными в турецком киоске. «Моя мама говорит, я должен жениться на девушке из Хайфы, — сказал он, разминая в пальцах сахарный пакетик. — А твоя?» Лена молчала. Её мать, медсестра с бронхитом от больничной сырости, плевала в раковину каждое утро и повторяла: «Немцы не прощают чужих фамилий». Они гуляли вдоль Эльбы, а Амир рассказывал про пустыню, где он однажды ночевал в брошенном автобусе. «Там тишина, как в ваших церквях, но без колоколов». Когда Лена попросила показать фото, он достал из кошелька смятый билет на самолет Тель-Авив–Берлин: «Вот мой автобус». Через месяц он улетел, а она нашла в своём шкафчике пачку жвачки с надписью: «*Ла ми лазэз?*» — «Кому это принадлежит?» Ответа она так и не узнала.