Трилогия любви: Возрождение (2019)

Лена Штраус, 28-летняя художница из Берлина, подрабатывает в кафе *Kreuzberg Echo*, разрисовывая мелом меню-доску. Её соседка по коммуналке, медсестра Айла, вечно ворчит на пятна акрила в раковине. На выставке в заброшенной фабрике на Шпрее Лена сталкивается с Давидом Коэном — инженером из Тель-Авива, приехавшим на конференцию по робототехнике. Он застывает перед её картиной: размытые силуэты в дожде, зонт, перекошенный порывом ветра. «Это будто кадр из старой камеры, которую нашли на чердаке», — бормочет он, не замечая, что Лена стоит за спиной. Она смеётся: «Там и правда был чердак — дедовский сарай под Потсдамом». Давид вытирает ладонь о джинсы, прежде чем пожать её руку — на пальцах следы машинного масла.

Через неделю Лена роется в коробке с дедовыми письмами 60-х, адресованными некой Мириам из Хайфы. Давид, затянувшись в ремонт мотора своего «Явы-350» во дворе лофта, случайно слышит это имя. «Мириам бен Аарон? — переспрашивает он, вылезая из-под мотоцикла. — Моя бабка три года прятала её от британских патрулей». В кофейне Айла ставит между ними два эспрессо: «Вы как те коты, что дерутся из-за рыбьей головы». Лена тянет Давида в архив еврейской общины на Ораниенбургерштрассе — её дед и его бабка переписывались через трещину в Берлинской стене, передавая конверты через польских дальнобойщиков. «Ты в курсе, что твой «Ява» — точная копия мотоцикла моего деда?» — щурится она, разглядывая фото 1967 года. Давид молчит, доставая из кармана смятый листок с чертежом ветряной мельницы — последним подарком Мириам перед её отъездом в Палестину.