Сто дней до приказа (1990)

В казарме под Минском сержант Григорий Петренко, 23 года, с облупленной краской на погонах, каждое утро будил роту свистком. Витя "Кнопка" Малышев, щуплый связист из Киева, прятал под матрасом самодельный календарь — чёрные кресты на обрывке газеты "Красная звезда". За неделю до дембеля старшина заставил их чистить ржавые вёдра из-под каши зубилом: "Пока мойте — ваши заменщики с гражданки сопли ждут". В столовой, где пахло хлоркой и тушёнкой, рядовой Олег "Боцман" Волков рассказывал, как в Сочи после училища будет на катере туристов возить: "Шесть целковых в час, а чаевые — бутылкой "Пшеничной"".

На стрельбище за посёлком Гончаровка, где весенняя грязь липла к кирзачам, Петренко нашёл в кустах обгоревшее письмо от невесты Вити — Людмилы. В конверте фотография с оторванным углом: девушка в платье с рюшами стоит у киоска "Союзпечать". "Ты ждал, а я передумала", — строчки расплылись от дождя. Витя, размазывая сажу по щеке, три дня молча ремонтировал полевой телефон, пока "Боцман" не выменял у деревенских на паёк сахара катушку баяна. В ночь перед отправкой домой они пели "Там, за туманами" — сержант битую стопку с чаем поднял: "Чтоб ваши дети в часть не попали".